С любовью и восхищением посвящается Лертону Блессингейму – только благодаря ему нашлось время на написание этой книги
* * *
Агент БюСаба должен начать свою деятельность с изучения лингвистических моделей и пределов актуальных действий (обычно добровольных), имеющих ценность в тех обществах, с которыми связана его текущая миссия. Агент должен искать и находить данные о тех функциональных отношениях, каковые образуются из универсальных закономерностей нашей общей вселенной и возникают из взаимозависимости сообществ. Такие взаимозависимости часто являются первыми жертвами иллюзий, порожденных словами. Общества, опирающиеся на невежество в отношении исходных взаимозависимостей, рано или поздно погружаются в застой и гниение. Надолго застывшие в развитии, такие общества погибают.
(Из руководства для агентов БюСаба)
Звали его Фурунео. Таково его имя. Да, Аличино Фурунео. Он еще раз напомнил себе об этом, въезжая в город, откуда собирался выйти на сеанс дальней связи. Неплохо было бы подготовить свое эго перед вызовом. Аличино было шестьдесят семь лет, и он помнил множество случаев, когда люди теряли представление о собственной личности, впадая в смешливый транс во время сеанса связи между звездными системами. Этот фактор неопределенности в большей степени, нежели безумная стоимость и тошнотворное ощущение от контакта с тапризиотом-передатчиком, надежно ограничивал число сеансов межгалактической связи. Но делать было нечего, Фурунео понимал, что никому не может доверить разговор с Джорджем К. Макки, чрезвычайным агентом саботажа.
В том месте, на планете Сердечность звездной системы Сфич, где сейчас находился Фурунео, было восемь часов восемь минут утра.
– Кажется, это будет нелегко, – буркнул он в сторону исполнителей, ухитрившись при этом не обращаться к ним, – он прихватил их с собой на всякий случай, чтобы оградить себя от ненужного общения и нежелательных контактов.
Те даже не стали кивать, понимая, что никто не ждет от них ответа.
В воздухе до сих пор веяло ночной прохладой, которую нес к морю ветер с заснеженных вершин горы Билли. Они прибыли сюда, в город Раздельный, из горной крепости, где обосновался Фурунео, прибыли в простой машине, не стараясь скрыть или замаскировать свою принадлежность к Бюро Саботажа, но и не привлекая особого внимания. У многих сознающих были веские причины обижаться на Бюро.
Фурунео остановил машину за чертой пешеходной зоны города, а сам вместе с исполнителями, как самый заурядный обыватель, направился в город на своих двоих.
Прошло уже целых десять минут с тех пор, как они вошли в приемную этого дома. Здесь размещался центр селекции тапризиотов – один из двадцати существующих во всей вселенной. Это была большая честь для такой занюханной планеты, как Сердечность.
Помещение приемной не превышало пятнадцати метров в ширину и тридцати пяти в длину. Коричневые стены были покрыты множеством ямок, как будто вначале эти стены были сложены из мягкой глины, в которую кто-то долго, повинуясь своим случайным капризам, швырял маленький мячик. Справа от того места, где стояли Фурунео и его исполнители, находился высокий помост, протянувшийся на три четверти длины большей из стен. Многогранные вращающиеся светильники отбрасывали пятнистые тени на фасад помоста и на стоящего на нем тапризиота.
Тапризиоты обладали странным телом, похожим на распиленные вдоль, обгоревшие ели. Из стволов этих «елей» торчали похожие на обрубки конечности, а речевые отростки вибрировали даже тогда, когда их обладатели молчали. Стоящий на помосте экземпляр отбивал нервный ритм своим опорным обрубком.
