Пистолет – голова, пуля – мысль. Выбрал цель, направил в нее мысль, нажал на спуск, и пуля в «десятке». Тут же рядом ложится вторая, третья… Прохор едва ощущал тяжесть оружия в руке. Человек не чувствует, как сердце бьется в груди, а оно гонит кровь, поддерживает жизнь. Так и пистолет бился в его руке. Но не поддерживал, а разрушал чьи-то воображаемые жизни.
Прохор работал по мишеням в стрелковом тире. Но ему приходилось убивать и по-настоящему. Вспоминать об этом не хотелось. А ведь было… Десять лет уже прошло с тех пор, как он попал в переплет, из которого пришлось выходить с боем. Если бы не армия, если бы не подготовка, он бы погиб от первой же нацеленной в него пули…
Сейчас в его жизни очередное затишье, но светлая полоса в любой момент может стать черной. И тогда «зебра» помчится галопом – по ухабам, через овраги, с таящимися в них волками, только успевай подпрыгивать…
Затворная рама остановилась в заднем положении. Можно вставлять новую обойму, возвращать затвор на место и продолжать. Но на сегодня уже хватит. Наушники лишними сложно назвать, но голова все равно гудит. И от дымного пороха щиплет глаза. Хорошего понемногу.
Магазин Прохор все же сменил, пистолет же оставил в руке, снял наушники и сразу услышал женский голос:
– Да я всего лишь один разок!
Он повернул голову и увидел уже не юную, но еще не перезрелую блондинку с ясными янтарными глазами. Каре с челкой, высокие скулы, изящный носик, чувственный рот. Эластичная футболка волнующе обтягивала небольшой, но роскошной формы бюст, черные легинсы плотно облегали длинные стройные ноги. Она глуповато улыбалась, выставляя напоказ ровные, отбеленные зубы. А пистолет в ее руках смотрелся так нелепо, что Прохор обратил на него внимание в последнюю очередь. Хотя и привел себя в боевую готовность. Если блондинку вдруг угораздит навести на него ствол, он не позволит ей выстрелить.
Напрягся и Троха, начальник его охраны.
– Куда разок? Сейчас нельзя! – подскочил к блондинке Алик, смотритель тира, и грубо вырвал из рук пистолет.
Она шарахнулась от него с таким видом, будто он собирался ее ударить.
– Кто такая? – спросил Прохор, обращаясь к нему.
– Так это… Сестра моя… Мила.
– Какая я тебе сестра?! – возмущенно глянула на Алика красотка и повторила: – Я тебе никакая не сестра!
– Давай в будку! – разозлился он и, виновато глянув на Прохора, развел руками.
– Я тебе не собака! – вскинулась блондинка.
– Зачем так грубо с девушкой? – тяжело посмотрел на Алика Прохор.
– Ну, она сама виновата…
– В чем?
– Ну, выскочила тут, как черт из табакерки… – Алик взглядом показал на дверь в свою каморку и тут же кивнул на пистолет, который забрал у Милы. – С помелом.
– Он меня еще и ведьмой обозвал! – Блондинка хотела еще что-то сказать в его адрес, но промолчала. Капризно выпятив нижнюю губу и всхлипнув, она направилась к его каморке. Походка вялая, угнетенная, но и при этом в ее движениях четко просматривалась женская грация.
– Кто такая? – спросил Прохор, когда за Милой закрылась дверь.
– Да так, приблудная…
– В смысле?
– Да жить негде…
– Не понял…
– Да к отцу приехала, а он ее и знать не хочет. Ей четыре года было, когда отец из семьи ушел. У него уже давно другая семья. Мила ему как не родная…
– В дом не пускает?
– Ну, не то чтобы… Напряжно ей там, а у меня здесь жить можно. – Алик пожал плечами, сомневаясь в том, что тир – подходящая обитель для красивой женщины.
– Так домой к себе забери.
– Забрал бы… – Алик озадаченно поскреб затылок. – Но у меня семья, да и жена вроде бы на сносях.
– Квартиру сними.
– На какие шиши?
– Отдай на попечение.
– Кому?
Прохор не ответил, но дал понять взглядом.
