All rights reserved.
Published by arrangement with
Marco Vigevani Agenzia Letteraria.
© Gius. Laterza & Figli, 2006
© А. Риккарди, 2006
© С. Файн, перевод, 2014
© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2014
* * *
Порог совместимости. Вопрос из Руанды
В Кигали, столице Руанды, я посетил Kigali Memorial Centre, мемориал геноцида. Было это на Пасху 2005 года. Более десяти лет прошло с тех страшных событий. Но память их жива. Тюрьмы еще переполнены обвиняемыми, которых будут судить за преступления геноцида. Идущих на работу заключенных можно узнать на улицах по розовой арестантской робе. Проблемы геноцида продолжают тревожить общество. Президент Кагаме ведет твердую политику, стремясь не допустить повторения этого ужаса. Он возглавлял вооруженную борьбу, свергнувшую режим хуту в Кигали и положившую конец убийствам тутси. Для президента нет хуту или тутси, а есть виновные в геноциде и его жертвы. Остается открытым вопрос о том, как и когда будет установлена подлинная демократия. Но есть и другой вопрос, не менее важный: смогут ли жить в безопасности и вместе тутси и хуту?
Мемориальный Центр Кигали хранит страшную память: там можно видеть гробы убитых, ряды экспонатов ведут посетителя к центру музея – в зал, обитый черепами. Мемориал выражает глубокий ужас произошедшего в 1994 году. И встает вопрос: как стало возможным, чтобы соседи убивали тех, с кем были знакомы всю жизнь? Убийцы не пришли издалека, они всегда жили рядом с жертвами. Жан Хацфельд (Jean Hatzfeld) в прекрасной и трагической книге под названием «Сезон мачете» дал слово исполнителям геноцида: они не кажутся чудовищами, чаще всего это нормальные люди, поддавшиеся коллективному безумию под влиянием пропаганды. Убийцы были убеждены, что нельзя больше жить рядом с тутси, что тутси являют собой постоянную угрозу для хуту. Следовательно, их надо было уничтожить.
Экспонаты Мемориального Центра Кигали говорят о страхе жить с другими, страхе, приводящем к убийству. А ведь тутси ничем, даже языком, не отличаются от хуту. Как и в Яд Вашеме, Мемориале Шоа (Катастрофы) в Иерусалиме, в Кигали трогательнее всего память детей. О двенадцатилетней Франсин Муренци Ингабире известно ее любимое блюдо – яичница, и любимый спорт – плавание. Ее убили мачете. У этих детей украли всю жизнь. Зачем? чтобы защитить других детей? И пока мрачно ходишь по залам и коридорам Мемориала, встает вопрос о будущем: как смогут после всего этого жить вместе в мире хуту и тутси? Кагаме своей политикой пытается проложить путь мирного развития страны, хотя международное общественное мнение и критикует его силовые методы. Но и через десять лет после геноцида по-прежнему неспокойно в этой стране со смешанным составом населения и с трагической историей.
Различные этнические группы Руанды разделены между собой не языковыми различиями, а историей, давней и новой дискриминацией, социальными функциями. Между ними бездна геноцида 1994 года. Смогут ли они жить вместе в завтрашней Руанде? Вопрос этот касается не только Руанды, но и Бурунди, страны со сходным этническим составом – хуту и тутси – и тяжелой историей за плечами. Бурунди пошло по другому пути: в стране новый президент хуту и система противовесов между двумя этническими группами.
История Руанды – не исключительный случай в регионе. Это общая проблема. В других формах она стоит в различных странах Африки а, может быть, и мира. Руандийский геноцид вписывается в долгий и трагический ряд подобных ему событий. Это видно в Мемориальном Центре Кигали, где постоянно встают образы геноцидов двадцатого века: массовые убийства африканского народа хереро немцами в Намибии (65.000 погибших в 1904–1905 годах), геноцид армян, Шоа, геноцид в Камбодже, Балканы в девяностые годы. Все это совершенно разные истории, но все они являют жестокую сторону прошедшего века. Выходя из мемориала в Кигали, я продолжал спрашивать себя: как жить вместе? Сколько в нашем мире взрывоопасных конфликтов? Это вопросы о Руанде и Бурунди, но не только. Эти вопросы я не раз задавал себе перед лицом трудных ситуаций в Африке. В Африке различные общины (этнические, языковые, религиозные) переплетаются и живут в одной стране, границы которой были грубо прочерчены колонизаторами без учета этнической реальности.
