Уважаемые читатели! Пара слов автора перед прочтением
книги. Книга "Живой Лес" (или "Возвращение. Конвалюция") это первая
история, которую мне захотелось изложить и побудившая меня взяться
за "перо". Возможно, поэтому она мне так дорога, что каждый раз
читая ее окончание я не могу удержаться от слез. Не скажу, что она
получилась идеальна, но довольно самобытна уж точно! Первая версия
книги была написана втайне от всех, фактически, я писала,
"прощупывая" литературную дорожку, и жила вместе с героиней в её
метаниях и исследованиях.
Кто-то скажет, что жизнь героини вышла растянутой, а
сама она довольно-таки глупа, недалека и сумасбродна. Не буду
спорить, ведь в Алёне я нахожу свое отражение, а значит, скорее
всего, эти качества присущи и мне. Впрочем, я предпочитаю не
обижаться и не устаю повторять, что книги пишутся автором прежде
всего для себя, вы лишь можете разделить этот мир со мной или
отказаться от него. Но, без сомнений, я испытываю счастье, когда
описанные события находят отклик в чьей-то душе.
Итак, книга состоит из 2-х частей, фактически двух книг.
В первой события раскручиваются постепенно, а основные действия
хлынут потоком лишь во второй части. Так что, нетерпеливые мои, я
ничего не навязываю - и способ чтения книги (по горизонтали,
диагонали или вертикали) - ваш выбор, единственное, что мне
действительно важно - возможность усмотреть во всем этом безобразии
возможный способ эволюции жизни на Земле.
Мне не спалось. Наступил рассвет, и
экипаж сразу тронулся в путь. Время столь раннее, что моя попутчица
— тетушка Клозета — уснула вновь прямо в карете. Мне бы так!
Клозету (про себя я ее называла Клозель за сходство с газелью, ведь
тетка всегда была грациозна, немного высокомерна и непременно
носила высокие цокающие каблуки), приставили ко мне следить за
благопристойностью моего поведения. Конечно, ведь я — девица,
впитавшая правила приличия высшего общества с молоком. Но, учитывая
шаткость сложившейся ситуации… Я с завистью посмотрела на мерно
посапывающую Клозель и её сползшие на нос черепашьи очки.
Сердце билось беспокойно. Несмотря
на все красоты, что нас окружали за окном кареты, — пробуждающийся
в легком тумане лес, умывающийся утренней росой, заливистые трели
древесных птах, оранжевые лучи, робко пробивающиеся сквозь листву и
ароматы лесных цветов — тревожное ощущение не покидало меня. Внутри
тянуло и сжималось от понимания - остался лишь день до встречи,
которая полностью перевернет мой мир. Разрушит все старое и
приведет в неизвестность. Неизвестность, которая потребует от меня
слишком многого — мою жизнь…
Будь проклята эта старая кочерга,
одной россыпью своих колдовских зелий на жабьей шкуре решившая мою
судьбу и вырвавшая меня из привычного окружения родительского дома,
любимого города и обожаемого Изыскария! (Про жабу я думала со
злости, на самом деле гадать она могла на чем угодно, даже на
тарелке с остатками зеленой похлебки). Да и дед мой, Гарольд,
хорош! Вот уж не ожидала от него такой подставы! Скажите мне, ну
как, как можно поженить двух совершенно разных и незнакомых людей
на основе всего лишь несуразного гадания?! Быка с коровой и то… не
всегда получается свести. К любовным играм, мягко говоря. Но
Гарольд уперся лбом. Он был уверен, что старая трещотка, стянувшая
с него круглую сумму за всю эту ересь, права. Подозреваю, что с
возрастом твердолобость моих родственников прогрессивно повышается,
а я всего лишь попала под раздачу…
Мой уважаемый дед Гарольд в свое
время — советник самого Императора по надзору за безупречностью
хозяйствования в Южной части Латерийской Империи. Иными словами,
занимал вполне нерядовой и весьма заметный пост (до момента, пока
Император не был вероломно смещен своим же воспитанником). Деду
были дарованы обширные владения – лакомый кусочек на ближайших
подъездах к самой столице. За свою жизнь он вырастил четырех
сыновей, один из которых, старший, — мой отец — пошел по стопам
деда. Но несмотря на чаяния родни (подозреваю, рассчитывающей на
близкородственное обогащение), он не продвинулся далеко по
имперской службе, и в конце концов оставил это неблагодарное дело,
открыв небольшую гончарную мануфактуру, позволяющую нам вести хоть
и безбедное, но весьма скромное существование.