Тася просыпалась каждое утро с внятным желанием срочных перемен. Но потом, пока умывалась, прогоняла мысли о годах, скачущих вперед, о необходимости проживания в одной квартире с давно чужим человеком, о морщинках под глазами, которые скоро будет не способна скрыть никакая дорогая косметика, о том, что некогда весьма роскошная фигура несколько погрузнела…
Женщине исполнилось тридцать три. Возраст Христа. Говорят, это ключевой этап для мужчины. Мол, для слабого пола – тридцать три это просто очередные двадцать пять с хвостиком. На работе даже дамы постарше шутили, что им всегда восемнадцать, остальное – стаж. И что возраст – это состояние души, а она – всегда молода.
Тасе посоветовали упражнение, заметив упаднические настроения: надо просыпаться каждое утро с улыбкой, вне зависимости от качества своего изображения в зеркале, и манящим тоном произносить себе слова любви или просто ласковые прозвища. От искусственных комплиментов организм должен воспрянуть, выработать гормон молодости и повернуть процесс неминуемого увядания вспять. Тася занималась этими упражнениями уже полгода.
Кирилл сначала смеялся, потом кривился, после крутил пальцем у виска. А сейчас дошел до этапа – не обращать внимание. Тем более, их режим совпадал только один раз во время рабочей недели, когда у мужчины была работа с аспирантами, и он мог приходить в универ на час позже.
Сегодня был вторник. Значит, Кир уже ушел. Тася потянулась на кровати, приклеила на лицо улыбку и поспешила умываться.
Зубная паста не захотела выдавливаться из пустого тюбика. Конечно, женщина забыла купить новую, а муж и не подумал "поделиться". Тася, скрепя сердце, почистила зубы просто щеткой. Улыбка в зеркале отражалась все более натянутой.
На кухне в раковине обнаружилась гора немытых тарелок – вечером к Кириллу приходили голодные аспиранты – а помыть он и не подумал. Зачем? Он человек ученый. Не барское это дело! Так, кофе выпили, батон съели. Можно, конечно, разжарить яичницу… Но масло тоже закончилось. А вареные яйца Таина ненавидела с детства.
Пришлось бежать на работу, подкрепившись парой-тройкой сухариков из пакетика и лишними комплиментами своей выдержке: милая, родная, ненаглядная, терпеливая, понимающая!
Уже подходя к остановке, Тася заметила, что ее автобус, который вечно приходилось ждать, трогается с места. Проклиная модные шпильки, кинулась за ним. Женщина летела, как каравелла на всех парусах, не обращая внимания на выбоины на тротуаре, на боль в вывернутой когда-то щиколотке, на чей-то недовольный окрик, когда кто-то попался на дороге. Но уже перед самыми дверями маршрутки Тасю перехватили сильные руки. Она недовольно оглянулась. Водитель, видимо, не заметил ее спешки, и тронулся. Женщина осталась стоять на остановке в обществе…
Ба! Стас! Бывший (как много "бывших", когда тебе за тридцать) красавчик-одноклассник. В него были влюблены все девчонки, и Тася, разумеется, тоже. Он – гад такой – встречался с каждой ровно три дня, до первого поцелуя, а потом переходил к следующей. Тася помнила его поцелуй до сих пор. В свои тогдашние шестнадцать – Стас целовался мастерски. Хотя, надо думать, девочек в классе было в два раза больше мальчиков, а Таина Синицина в списке романов оказалась почти в конце, как и вообще – в списке. После нее – только Наташка Щеглова и Иринка Якушева.
– Куда спешим, Таська?
– На работу, вестимо, – стараясь улыбаться так, чтобы поменьше выпячивался второй подбородок и не прорезались морщинки в уголках глаз, ответила женщина.
– Тогда, давай подвезу, – Стас галантно распахнул дверцу фиолетовой «Гранты». – Ты мне расскажешь, как живешь-бываешь. Я тоже поделюсь новостями. Совместим приятное с полезным, так сказать.
