Оперативная сводка за 10 июля 1941 года.
Дневное сообщение 10 июля.
В течение дня 9 июля и в ночь на 10 июля продолжались крупные бои на ПОЛОЦКОМ и НОВОГРАД-ВОЛЫНСКОМ направлениях.
На ОСТРОВСКОМ направлении наши войска отбили все атаки противника с большими для него потерями.
На ПОЛОЦКОМ направлении продолжались упорные бои. Наши войска проводят решительные контратаки.
В боях на ЛЕПЕЛЬСКОМ направлении нашими войсками уничтожена моторизованная дивизия германских войск, до 40 орудий, большое количество транспортных и специальных машин.
Вечернее сообщение 10 июля.
В течение 10 июля на фронте не произошло чего-либо существенного.
Наша авиация в течение дня наносила удары по мотомехчастям противника на ОСТРОВСКОМ и НОВОГРАД-ВОЛЫНСКОМ направлениях, уничтожала войска противника на переправах через р. Зап. Двина и атаковала авиацию противника на её аэродромах.
В воздушных боях и действиями по аэродромам наша авиация уничтожила 28 немецких самолётов, потеряв 6 своих самолётов.
На войне человек, казалось бы, должен находится в состоянии постоянного стресса. Ведь вокруг гибнут тысячи, убивая друг друга ежеминутно, руководствуясь непонятной, антигуманной логикой или тупо выполняя полученный приказ. События взаимного истребления вовлекают всё новых людей, которые соревнуются в искусстве уничтожения себе подобных. Являясь участниками кровавых событий, они спокойно смотрят на зверства, совершают их и, самое ужасное, увы, привыкают. Становятся обыденной ежедневная реальность смерти и для жертв, и для их палачей.
Два уцелевших советских танка, пройдя через немецкую оборону, оказались в тылу противника. Колоссальное напряжение упорных боёв давали о себе знать. Достигнув района Уллы, свернули в лес и остановились на отдых. В целях безопасности выставили парный дозор у дороги. Вымотавшись за сутки, под воздействием тишины, танкисты буквально попадали там, где стояли и уснули мёртвым сном. Сон сморил и дозорных…
Часовые проснулись от хлёсткого хлопка. Лихорадочно стали хвататься за кобуры. Там было пусто. Нащупать оружие рядом тоже не удалось. Ошарашенные, уставились на крепенького седого старичка, одетого в холщовую рубаху с закинутой на плечо винтовкой, державшего длинный пастуший кнут в правой руке, а в левой, за пусковые скобы пистолеты.
– Что, переполошились? – Спросил он, буравя взглядом дозорных, – небось сладко спалось? Эвон сколько просрали землицы нашей. Не успеваете штаны менять на бегу от супостата? Так и за Урал скоро драпанёте…
– Ты дед не шуми, – встал, отряхиваясь башенный танка КВ, – наступаем мы. Только вот вымотались в конец. Да и осталось нас совсем немного…
– Наступаете???, – удивился старик, – ишь ты? А немец почему-то прёт на Витебск без остановки со вчерашнего дня.
– Как на Витебск, – удивился танкист, – мы же его остановили под Сенно…
– Может там и остановили, – проворчал старик, – а через Уллу они обошли вас. Наладили переправу через Двину и началось… Вначале шли танки, машины с пушками и мотоциклы. К вечеру всё стихло. Сегодня с утра грузовики с ящиками и всякой утварью идут.
Сон как рукой сняло. Дозорные забрали своё оружие у старика и попросили его пройти к командиру. Тот нехотя согласился, сославшись на то, что ему недосуг отлучатся, так как стадо останется с малолетним пастушком. Не дай бог скотина к большаку приблизится. Немцы отберут или постреляют.
В сопровождении одного дозорного сельчанина привели к Кушнеренко. Завязался разговор:
– Как звать-то вас, уважаемый? – дружелюбно улыбнулся подполковник.
