Екатерина Весёлая. Псы Броуни
Сквозь щель в плотном занавесе было видно только край арены и темноту, но Фитч знал: вылетит из тонкого горла последняя нота, растворится под куполом – и на арену хлынет шум аплодисментов, свист и крики «Браво!». Или только свист, как предсказатель очередного наказания. Нет, только не в этот раз. Сегодня Айрони пела так, словно завтра никогда не наступит. И даже не видя ее, Фитч знал – каждое перышко на прямой напряженной спине дрожит от страха.
– Хватит углы обтирать! Кавалли! Ваш выход следующий! По местам, по местам, уроды! А ты что тут забыл? Работы мало?
Фитч еле успел пригнуться – кнут свистнул над самым ухом и хлопнул о тяжелую портьеру, вырвав из нее облачко пыли. Броуни ругнулся, но мальчишка уже подхватил ведро, тряпку и, тяжело топая разношенными ботинками, помчался к выходу. Там вовсю гремели цепи подъемного механизма: во время антракта на арену крысы выкатят Колесо.
Здоровенные, каждая Фитчу почти по пояс, крысы щелкали зубами и то и дело скрипели несмазанными суставами. Смахнуть дорожную пыль с железных ступиц, проверить натяжение, подтянуть ремни и, самое сложное, дотянуться носиком масленки до гладких металлических тел. Главное, не промахнуться и с первого раза попасть в сочленение механических суставов. Не попасться самому – тоже задача. Впрочем, за три года службы в цирке Фитч и не такому наловчился. Одной рукой достать из кармана промокший бумажный кулек и, пока крыса тянется к запаху несвежих потрохов, другой просунуть сквозь прутья масленку и закапать масло.
Внутри шатра раздавались взрывы хохота – клоуны выползли на арену. Мерзкие твари, что один, что второй, за медяк готовые удавить хоть мать родную. Фитч не знал точно, чем эта парочка занималась после того, как смывала с лиц нарисованные улыбки, однако Кавалли не зря пользовались особым расположением хозяина цирка. Наглые, глумливые, с редкими рыжими волосами и курчавыми бачками на сытых мордах, братья походили на сторожевых псов. И с явным удовольствием облаивали и своих, и чужих.
Репутация личных прислужников Броуни пованивала хуже скользких кишок, которыми Фитч размахивал перед носом голодной железной крысы. Не удивительно, что остальные артисты клоунов не любили и, чего уж там, откровенно боялись.
За спиной раздался свист кнута, вскрик… Фитч едва не уронил масленку прямо в обод колеса. Одна из крыс тут же воспользовалась моментом и выхватила из руки зазевавшегося служки еду. Он испуганно отдернул руку – пальцы, хвала Палачу, остались целы – и обернулся. Держась за щеку, Айрони стояла перед Броуни. А тот что-то выговаривал ей сквозь зубы.
Улучшив свободную минуту, Фитч стукнул в стену фургончика и, услышав ответное «входи», скользнул за занавеску, прикрывавшую вход. Айрони сидела перед маленьким зеркалом, подвешенным на стену за кусок проволоки. Фитч легко мог увидеть свое отражение в этом осколке, но певунья макушкой доставала почти до потолка, так что ей приходилось складываться чуть ли не пополам.
– Ты как? Он…
– Ничего не заподозрил. – Айрони перестала замазывать синяк гримом и вымученно улыбнулась. – Иначе бы вырвал мне ноги, а тебя, Малыш, скормил крысам.
Фитч обиженно засопел. Она была старше на три года и выше на две головы, поэтому считала, что может называть его так. Впрочем, цирковые долго не живут, так что год здесь идет за пять, а вот рост… Фитч всегда был мелким, и это не раз становилось причиной насмешек. Но ведь он еще может вырасти.
