Как появился мир – никто не знал. Но строилось тысячи теорий, многие из которых были научными, многие религиозными. Каждый, кто проходил по прохладным, асфальтовым улицам видел окружающую действительность так, как умел. И совсем не думал о том, как он возник, и почему, а, главное, зачем возникли окружающие. Или же думал, но дальше сиюминутных мыслей такой бессмысленный абсурд не задерживался ни в чьей голове.
Скажем, мужчина, со зрением минус полтора, но очень хорошим слухом и дорогими очками видел этот мир серо, контрастно, и даже немного пористо. Бесчисленные прохожие преграждали путь, но в последний момент отходили в сторону. Такой темп никого не смущал, большой город жил на людской энергии, на замкнутом кругу потребления и производительности.
Ветер гонял пыль по тротуарам, рекламные щитки возвышались повсюду, где могли бы уместиться. Холодное лето, настолько, что, выходя на улицу, приходилось накидывать пиджак и даже застегивать его на несколько пуговиц.
Тяжело вздохнув, Герберт Келер мрачно ухмыльнулся и посмотрел в серое, пасмурное небо. Автомобиль в ремонте, мужчина не очень-то любил ходить пешком, так что настроение сегодня было явно хуже обычного. Люди, что шли навстречу, явно выглядели веселее, кто-то даже улыбался. Кое-что отличало его от них, отличало столь сильно, что можно было считать это отличие тяжелой жизненной несправедливостью.
В двадцать восемь лет молодой человек, наследник крупной финансовой компании был один. Умен, красив, и сказочно богат, однако ничто из перечисленных качеств не решало проблему больного, беспросветного одиночества. Почти тридцать лет – самое время, чтобы начать паниковать.
Мимо ровной, легкой походкой прошла симпатичная девушка. Копна рыжих волос развивалась на ветру, тонкие ноги поддерживали такие же тонкие, красные каблуки. Она обернулась и, заинтересованным взглядом осмотрела мрачного прохожего. На круглом, миловидном лице, точнее, в левой части лба у нее красовалась темная, небольшая метка, похожая на звезду, и лист с прожилками одновременно. Ее взгляд устремился на лоб мужчины, однако, тот был бледен и чист, что вызывало лишь недоуменную улыбку и легкий вздох.
Герберт скрипнул зубами и пошел дальше. Очевидно – нет. Но всякий раз это вызывало злость, и даже легкую обиду. Обычно, люди встречают свою «вторую половинку», своего соулмейта до двадцати лет, но у него, как оказалось, особый случай.
Где-то на теле, у рожденного, всегда будет метка. Небольшой рисунок, который может быть где угодно, и выглядеть как что угодно. Размером, примерно, два-три квадратных сантиметра. Если ребенок рождался без знака, значит, он проявлялся по жизни. Значит, его соулмейт еще не был рожден, хотя обычно они рождались в одно и то же время. Максимальная разница в возрасте у соулмейтов была, примерно, десять лет, и занесена в книгу рекордов как из ряда вон выходящий случай. Когда появился его знак, Герберт не знал, и долгое время вообще не замечал его под длинными, темными волосами на шее, со стороны спины. Странный, продолговатый завиток, похожий то ли на руну, то ли на свастику. Это означало – где-то существует человек, который идеально ему подходит. Привлечет внешне, понравится внутренне, оценит сильные и прикроет слабые стороны. И не надо было прилагать усилия к поиску – обычно соулмейты притягивались друг к другу сами. Их тянуло, словно магнитом, но вот шло время, а нужный человек почему-то никак не встречался. Более того, знак начинало жечь, будто к нему прислонили что-то горячее, когда человек с таким же знаком был рядом. Жжение проходило, когда «половинки» проводили немного времени вместе.
Вот только время шло, а тот самый человек не появлялся. Мужчина начинал сперва волноваться, а потом и вовсе раздражатся. Где-то… его, идеально подходящий человек. Идеально подходящая девушка, а он до сих под один. Почему? Что пошло не так? Многие соулмейты знакомятся еще в детстве, или, хотя бы, в юности. И повторяющихся знаков не было, как и надежды построить жизнь с кем-то другим. Если соулмейт умирал, то знак серел. Выцветал, и становился похожим, более, на шрам. Однако Герберт каждый день смотрелся в зеркало, внимательно изучая взглядом яркий, черный символ. Та, что ему предназначена судьбой, живее всех живых. Просто почему-то ему очень, очень не везет.
