Если бы душа моя была в моих руках,
и я отдал бы её тебе за эту повесть,
моё сердце на это бы согласилось.
Царь царей, властитель Хорасана,
Чтил среди придворных мудрецов
Знатоков Хадиса
1 и Корана,
А средь слуг – рассказчиков-чтецов.
Он любил старинные преданья
О царях и витязях лихих,
И рассказы, повести, сказанья
О делах великих и простых.
Каждый, у кого рассказ был строен,
В душу проникал, тоску леча,
Похвалой был царской удостоен
И халатом с царского плеча.
Если ж выходил рассказ прекрасным,
Царь дарил подарок дорогой:
Тысячу динаров хорасанских
И коня в исправе золотой!
Лучшими рассказами в те годы
Были те, что сочинил Синдбад:
Книга приключений Морехода —
Словно волшебства цветущий сад!
В ней, однако, правды маловато,
А придумке, вымыслу – простор.
Где Синдбад найти мог столько злата,
Никому не ясно до сих пор.
Но дошла до царственного уха,
Завладев державной головой,
Весть о дивной повести Маруфа,
Златоустом звался он молвой.
Говорили, что его рассказы —
Как из моря мудрости улов.
Говорили, что тесны там связи
Правды жизни с краской звучных слов.
Повесть ту читают не от скуки.
В ней – предупрежденье для чтецов:
Книга пусть не попадает в руки
Ни детей, ни сплетниц, ни глупцов.
Царь вскричал: «Найти мне повесть эту,
Записать, доставить в Хорасан!»
И, два года рыская по свету,
Разыскал её купец Хасан.
Царь назвал ту повесть сущим кладом,
А другие слушать не хотел!
Он купца осыпал чистым златом
И в одежды царские одел.
Дал коня. На нём была исправа
В злате вся, от стремя до удил.
Землю дал с селеньями и справа
От себя Хасана посадил!
Клад волшебный, утешенье в слове,
Царь велел в златом ларце замкнуть.
И с тех пор он слушал чудо-повесть
Всякий раз, когда стеснялась грудь.
