– И почему ты хочешь меня погубить? За что? Ты разве не русский? Не знаешь неписаного закона, что сироту нельзя обижать? Даже обижать, не говоря уж о большем!
– Мне можно: я тоже сирота! Притом усилиями твоего отца!
– Но разве я виновата в ошибках, совершённых моим отцом? Тем более, что мои родители погибли практически одновременно с твоими, хотя и в совсем другом месте и при других обстоятельствах!
– Ошибках? Гибель моей матери ты называешь ошибкой? А ведь это твой отец её убил!
– Никого он не убивал! Это просто невозможно! Он был самым добрым человеком на планете! У тебя есть доказательства?
Анна старалась не плакать, продолжая танцевать вальс с человеком, только что заявившим ей, что уничтожит её. Никогда прежде Аня не видела Михаила таким злобным, никогда в его глазах не полыхала такая лютая ненависть и даже – жажда убийства! Её убийства!
– У меня этих доказательств – вагон и тележка!
– А ты учёл, что преступником мог быть кто-то ещё? И – это очевидно для любого разумного человека – сознательно подставил моего отца? А потом и убил его, вместе с моей матерью… Ты просто принял как факт предъявленные тебе – кем, кстати? – ложные доказательства и даже не попытался разобраться во всём?
– Зачем мне разбираться в совершенно ясном деле? Я что, слепой, по-твоему? Я разве не видел, как моя мать и твой отец друг к другу относились? Как любовники!
– «Как» и факт, что они были любовники – не одно и то же! А моя мать разве этого отношения не видела? И твой отец не видел? Они, моя мама и твой отец, препятствовали мнимым любовникам? Или, на деле, не было никаких любовников? А что, если все четверо были не любовниками, а настоящими друзьями?
Если уж ты столько видел, то и остальное должен был видеть! Но ты твердишь, что видел именно это. Действительно видел или тебя кто-то в этом убедил? Кто? Вспомни! Потому что, если ты что-то и видел, то ведь тебе тогда было всего только одиннадцать лет! А я и того меньше видела в свои семь. А если и видела, то вряд ли понимала. Если было что понимать! Зато отлично помню, как твоим и моим родителям было вместо хорошо и весело! И, кстати, тебя совершенно не помню! Ты почему с ними к нам не приезжал?
– А почему ты со своими к нам не приезжала?
Аня возмутилась:
– Я приезжала! Не каждый раз, но часто. Я вашу дачу отлично помню! В любой момент могу описать!
– Я вашу тоже помню!
– И помнишь нашу дачу, как свою? Почему тогда не помнишь меня? А я, кстати, тебя!
Это чудеса или провалы в памяти?
Вальс закончился, и они разошлись к своим коллегам. Сбежать, что ли, с этого гнусного корпоратива?
Видимо, это желание было таким ярким, что коллега, сидевший рядом, поневоле спросил:
– Что, так надоело? Тебя отвезти?
– Нет, Дим, ты гуляй дальше, если то, что последует под занавес, тебя не ужасает. А я потихоньку смоюсь и возьму такси.
Но так просто уехать Анне не удалось: прямо в холле ресторана её ждал Михаил и тут же цепко ухватил за руку:
– Пошли, дорогая, я тебя отвезу.
«Это понимать так, что он знает мой адрес?»
– Конечно, я знаю твой адрес. И ещё много чего – если не всё вообще – я о тебе знаю. А ты как думала? – уже выруливая со стоянки, сказал Михаил. – Я за тобой уже давно слежу.
– Зачем?
– Ищу момент для идеальной мести.
Интересно, он здоров психически? Ведь это же ненормально: несколько месяцев (или даже лет?) следить! Он же должен на работу ходить, семья должна быть в таком возрасте: ему ведь хорошо за двадцать пять!
