«Человек я, воистину, мирный!» – думала донельзя возмущённая Татьяна, лёжа на своём разлюбимом диване, понятие которого составляло не столько само спально-лежальное место, сколько комплекс различных комфортных психо-энергетических показателей. Кроме того, около дивана стояла этажерка: книги любимых авторов, избранные – любимые! – произведения, которые можно, с тем же (или – большим?) удовольствием, перечитывать хоть всю жизнь и маленький, журнальный, столик для чашки с кофе.
– Я, конечно, человек мирный, посему – на диване – перележу абсолютно всё: вплоть до чуда чудного, вплоть до дива дивного, а после и переживать будет нечего! – но существуют вещи и люди, которые меня – с дивана – могут и поднять! И тому, кто – по любой причине! – меня поднимет, я – не завидую!
Пришлось, однако, вставать, поскольку она сдуру забыла сделать одно из двух: или же выключить телефон или переставить его на столик. И поскольку набравший телефонный номер явно знал, что ленью Татьяны, как, кстати, жаждой познания и скоростью мысли по самую макушку можно было бы наделить не одну дивизию… Естественно, звонивший был твёрдо уверен, что когда-нибудь Татьяна всё равно не выдержит и трубку поднимет. И, естественно, голос в телефонной трубке принадлежал Лысому, грозившему Татьяну при встрече, на которую она должна прибыть немедленно, осчастливить сверхпотрясающими, чудесными новостями, которые Татьяне захотелось узнать. Потому что все новости, исходившие от Лысого, всегда оказывались хорошими. Кстати, кличку Лысому прилепили собратья-альпинисты, пребывавшие в уверенности, что кличка, с помощью которой в горах следует обращаться к человеку, введёт в заблуждение «чёрного альпиниста», ищущего тех, кто бросил его пропадать и погибать: просто язычество какое-то!
Так что теперь, приличия ради, следовало бы всё-таки сделать авральную приборку своей весьма неординарной наружности, хотя бы ради предстоящего выхода в люди…
Лысый (давно, с незапамятных времен в Татьяну безответно влюблённый), познакомился с ней по собственной инициативе, узрев её, совершенно случайно, в цеху на своём заводе, где она брала интервью, причём, увы, не у Лысого. Он, вскоре сумевший её, изумлявшей всех без исключения своей непередаваемой и неописуемой способностью не просто спать, не просто лежать, читать, писать – жить на диване! – вытащить в горы…
Виновник вынужденного путешествия ждал Татьяну у дверей своего подъезда, но с таким же почётом он встречал всегда и всех: Лысый посчитал, что если самому Христу было не зазорно мыть ноги своим приближённым, то и он не сломается, встречая гостей на улице. (А при этом преспокойно утверждал, что он практически язычник!). Так что Лысый предстал перед Татьяной сразу же, как только она выкарабкалась из автомобиля, переждал взрыв неистового негодования, а потом совершенно невозмутимо сообщил, что вся команда давно собралась и ждёт её.
Татьяна, да будет вам известно, состояла в самом активном составе неизлечимо и непередаваемо очарованного племени горных туристов (это – нечто среднее между альпинистами и просто туристами). Так вот, внезапно нарисовалась реальная возможность внепланово сходить в поход: Лысому с рабочей командой внезапно «засветила» командировка практически в те края, где находятся вожделенные горные вершины, а поскольку он, одновременно, был капитаном команды туристской… Но даже Лысому, и даже по такому радостному поводу позвонившему поначалу был задан вопрос: неужели ж он не знал, что у Татьяны период уединения и лежания на диване?!.
