– Я сказала, что не буду выходить за него замуж! – Марисса
топнула ногой, разозлившись окончательно. – Тебе надо, ты и иди к
нему в жёны.
– Шутишь, что ли? – перекрестилась женщина. – И как тебе только
в голову пришла такая ересь. Я же замужем.
– Мама, очнись! На дворе двадцать первый век. Разве сейчас можно
этим удивить общественность? – она пожалела поникшую духом женщину
и добавила. – У него же вроде отец год назад овдовел. По всем
моральным законам ему уже можно заводить ещё один роман. Вот и
охмури его. Хоть какая-то польза будет.
– Я не могу, доченька, к тому же я уже обещала им тебя.
Марисса снова взбрыкнула.
– Я ещё раз повторяю. За этого идиота я замуж не пойду. Я лучше…
я со скалы прыгну. Лучше так, чем за Грека замуж.
Женщина побледнела и ещё чаще стала чертить кресты на себе.
– Что же ты такое говоришь?! Как так можно? Это же грех! Даже
думать об этом не смей.
– Мама! – Марисса закатила глаза и отправилась в свою
спальню.
Это было единственное место, куда даже матери не позволялось
заходить, не говоря уже о шести братьях и единственной сестре,
самой старшей в их личном клане.
По старым славянским традициям большое количество детей в семье
даже поощрялось старейшинами. И не важно что на дворе был двадцать
первый век, – старообрядцы чтили традиции в любое время. Сейчас или
двести лет назад традиций оставались теми же, даже праздники до сих
пор отмечались одни и те же. Из года в год. Одни и те же странные
древние праздники.
Но сейчас Мариссу больше беспокоила другая традиция, не менее
странная и уж точно самая ненужная – выдавать дочерей в жёны самому
видному и самому влиятельному юноше на селе. И каждый раз, когда
такой юноша собирался жениться, у его дома выстраивалась очередь из
сватов. Особо упорные продолжали искать подходящих женихов в
соседних общинах, а менее принципиальные расхватывали
остальных.
Марисса была настолько не принципиальной, что с радостью нашла
бы себе кого-нибудь в одном из крупных городов. Неважно какой у
него статус, сколько коз в его хозяйстве и какой веры он
придерживается, лишь бы любил. Но её матушка, батюшка и шестеро
братьев придерживались иного мнения. Клара, старшая сестра вообще в
расчёт не принималась, эту выдали замуж ещё до рождения Мариссы, а
вот все остальные…
– Повезло мне родиться в этой чертовой деревне, – пробурчала она
себе под нос, копаясь в своих вещах. Одна за другой вылетали из
шкафа шелковые белые блузы, длинные юбки и непонятного кроя платья.
– Даже удрать не в чем! Меня же засмеют, если я в таком виде на
улице появлюсь. То есть, на нормальной, человеческой улице.
Спасибо, мама, за нормальное детство!!
Ответ она не услышала, да и не надеялась услышать. Марисса
слышала, как хлопнула входная дверь. Почти сразу же, как только она
заперлась в своей комнате.
Успокаиваться Марисса даже не собиралась. Наоборот, она с ещё
большим рвением принялась копаться в своих вещах, потому что знала
зачем ушла мать. Как обычно, пошла жаловаться отцу. Человеку,
которому бесполезно было объяснять, что розги отменили минимум как
столетие назад. Так что за свою дерзость Марисса сегодня
поплатится. Да что уж там, не в первый раз. Зато в последний, это
уже решено. И на попятную уже идти поздно.
Марисса успела не только переодеться, но и заплести косу, чтобы
не мешала бежать. С косой особенно пришлось повозиться, учитывая
длину роскошных светлых волос. Чаще всего Марисса носила их
распущенными, чтобы корни волос сильно не перенапрягались. Или
чтобы соседские малявки завидовали и стремились к таким же. Её
вообще во многом в деревне ставили в пример. Ругали только разве
что за характер и за слишком острый язык.
В сенях раздались голоса и ничего хорошего они не предвещали.
Отец был невероятно зол и что-то кричал, обещая крупные
неприятности непутёвой младшей дочери.
