Получив задание от дежурного по станции, Люба со вздохом взяла «башмаки», весившие 7 кг и отправилась на железнодорожные пути подкладывать их под состав. Раньше её профессия называлась «Башмачник», а теперь, когда она сидела в отдельном кабинете перед пультом управления (в отдельном небольшом домике без удобств между бесконечными рельсами), её профессия носила гордое название «оператор поста централизации». Для того, чтобы работать здесь Люба закончила специализированное училище. Правда, за пультом ей не разрешали работать – опыта не было, поэтому она и работала, как башмачник.
Подложив «башмаки», Люба опять вздохнула. Кому понравится такая работа? За день так натаскаешься, что к вечеру живот болит до тошноты, но на «не пыльную» работу мама вряд ли смогла бы её устроить. Маму Люба очень любила, но обижалась в душе на судьбу, которая была «злодейка» по отношению к Любе, а уж про маму и говорить нечего.
Мама Любы, Клавдия Петровна, была отмечена судьбой с самого рождения – половина её лица была тёмной, половина светлой. Огромное родимое пятно не давало покоя деревенской детворе. Клаву постоянно дразнили в детстве – «полукровка», «негритоска», «зебра», а иногда и что-нибудь совсем непристойное ляпнут. Клава никогда не терпела обид, дралась до крови, а потом обвиняла свою маму в том, что она специально покрасила половину её лица с тем, чтобы она мучилась. Мать плакала и пыталась внушить дочери, что она не виновата, дескать, Господь Бог так рассудил, отчего Клава ещё больше возбуждалась и ревела в голос, что не хочет так жить. Однако руки на себя не наложила, а после 9-летки уехала из родной деревни в город, поступила в железнодорожное училище, выучилась на приёмосдатчика – очень почётную профессию, но работать сразу ей не пришлось.
Жизнь в городе была совсем иной, чем в деревне, где все на виду и всем есть дело до всех. В городе почти никто не обращал внимания на тёмную сторону Клавдии, как не обращали внимания и на её светлую сторону, к тому времени ставшей довольно симпатичной. В компенсацию недостатка на лице природа щедро наградила её другими женскими достоинствами – всё, что должно было «выпирать» – выпирало, что должно было «выпячиваться» – выпячивалось. Когда она шла по улице, многие молодые люди пытались остановить её и заговорить, но, увидев лицо, оставляли свои попытки. Умом Господь Бог её тоже не обделил, к тому же у неё было много времени на учёбу, она окончила училище с красным дипломом и пятимесячной беременностью.
Это случилось не случайно, а преднамеренно – с целью доказать всем, что не все мужчины дураки, они видят, какая у Клавдии фигура и душа, и какая разница, что у неё на лице. К тому же в темноте вообще не видно. Отцом будущего ребёнка должен был стать не просто так – первый попавшийся мужичонка, а самый красивый парень в училище. Клавдия сумела его завлечь и увлечь так, что после его рассказов в «курилке», Клавдия стала «лакомым кусочком» для всех особей мужского пола училища, да только она им всем фиги выкручивала – мстила за прошлое невнимание. Правда, узнав, о своём отцовстве красавчик-папаша открестился, да ещё и последние экзамены на носу, распределение, по которому его родители устроили его на очень выгодную должность. Клавдия не стала добиваться правды, не требовала, чтобы он на ней женился. Справедливо рассудив, что это она сама его «окрутила», решила родить ребёнка для себя. А там – будь, что будет.
Мать её и на порог не пустила с животом – ишь, чего удумала – опозорить её на всю деревню решила! В подоле принесла! Да у них в роду никогда шлюшек не было! Вот зачем она в город подалась! Видел бы отец – царствие ему небесное! Чтобы духу твоего тут не было!
