СДЕЛКА
Расшифровка протокола допроса от 2 апреля 1940-го года. Местное время 5:02. База НКВД. Город Ленинград.
– Товарищ…
– Что? Что происходит? Объясните мне уже, наконец! Где я?
– Товарищ Петренко, мы не желаем вам зла, мы просто хотим выяснить, что случилось. Начните ваш рассказ с самого начала.
Очнувшись, Александр Петренко обнаружил себя в пустой тёмной комнате, где было только отверстие, через которое он мог наблюдать человека с чёрными волосами, лица Александр не смог разобрать. У него адски болела голова, и глаза пока не привыкли к свету. Его немного смуглая кожа была покрыта пятнами засохшей крови. Вся поясница была обмотана бинтами. Волосы были подгорелыми, а солдатская форма была изодрана и растрёпана. В комнате было очень жарко. Так, что даже ногам к полу прикасаться было тяжело. Но не это смущало бойца, а то, что он был… Привязан к стулу?
– Что значит с самого начала? Что, мать вашу, тут происходит? – кричал Петренко, пытаясь выбраться из верёвок. Но его усилий хватало только на пару жалких прыжков вместе со стулом.
– Товарищ Петренко, я понимаю, что вам сейчас тяжело, но поймите, пожалуйста, от ваших ответов зависит судьба всего Советского Союза, а может быть и всего мира. Иначе мне придётся использовать крайние меры.
– Я ничего вам не скажу, пока вы мне не объясните, что тут творится? Где Волков? Где Макканен?
– Ясно… Сергей… Пропиши ему разок, я устал заставлять его говорить.
В камеру вошёл высокий и мускулистый мужчина и ударил Петренко по лицу так сильно, что у Александра потекла кровь из разбитой губы.
– Вы думали, что я так быстро сдамся? Не выйдет у вас ничего! Мы всё равно проиграли… – с улыбкой, даже смеясь, говорил Петренко.
– Товарищ Петренко, в моих силах изменить температуру в этой комнате так, что вы через 3 часа превратитесь в яичницу! – кричал человек по ту сторону стены, но в его голосе чувствовалась некая несерьёзность намерений. Как будто, он излишне переигрывал.
– Интересно, как вы узнаете о всём, что случилось со мной… Волковым… Макканеном? – с ухмылкой отвечал Александр.
Удивительно, но именно в момент того, как Александр Петренко сказал фамилию «Макканен», сотрудник НКВД рассмеялся, но он старался скрыть смех, а когда успокоился, то продолжил добиваться ответов от Петренко.
– Мне интересно узнать, какую причину твоей смерти укажут в письме к твоей мамочке после того, как мы тебя здесь поджарим! – продолжал сдерживать смех следователь.
– Не трогай мать… У неё больное сердце… При малейшем стрессе может случиться ужасное… – тихо отвечал Петренко.
Следователь, как будто, ждал такого ответа.
– Поэтому я и говорю, что не стоит перечить сотрудникам НКВД, товарищ Петренко.
– Проклятье, Волков и Макканен завалят тебя! А ну иди сюда! – кричал на всю камеру Александр, вновь пытаясь выбраться из верёвок, но это также вело лишь к прыжкам со стулом.
– Товарищ Петренко, думаю, мы сделали достаточно для того, чтобы вы уже начали отвечать на ваши вопросы. Повторяю ещё раз, что мы не желаем вам зла и за сотрудничество со следствием, может быть, мы вас отпустим. – продолжал следователь.
– Чёрт… – сказал, почти про себя, Петренко.
– Прошу прощения, товарищ комиссар, разрешите добавить ему… – начал человек, которого комиссар называл Сергеем, но он его перебил.
– Спокойно, Сергей. Думаю, он уже сейчас начнёт отвечать на вопросы.
– Хорошо… Я готов. – нехотя отвечал Александр.
– Отлично, товарищ Петренко. Итак, пойдём по порядку, представьтесь, пожалуйста. Полные фамилия, имя, отчество, звание и воинская часть, при которой служите. – продолжал комиссар с неким спокойствием. И Александр покорно, хоть и нехотя, начал отвечать.
– Петренко Александр Павлович. Младший сержант 44-ой стрелковой дивизии. 2-ая рота.
