– Открывай! – я громко шандарахнула дубинкой по дверце шкафа. Та заметно дрогнула. Снова грохнула: – вылезай, грязная девка!
Саданула берцем по шкафу еще пару раз. Вышло громко и увесисто. Я купила эти ботинки на толстой грубой подошве в охотничьем магазине. Удачная вещь. Вот с черным комбезом не очень повезло. Велик на три размера, но так даже лучше, громаднее. Я долбанула по шкафу пару раз.
Ни звука в ответ.
– Я знаю, что ты там! Выходи, шваль вокзальная! Или я разнесу твой гроб вдребезги и пополам! Смотри, что у меня для тебя приготовлено, сука!
Я положила руку на пояс комбеза и поняла, что наручников нет. Забыла! Как я стану задерживать эту дрянь? Да в ней килосов сто, а то и все сто двадцать!
– Блядь! – высказалась я в сердцах. И огрела неповинный шкаф дубинкой с настоящим чувством.
– Ты не это ищешь, мент поганый?
Дверка слегка приоткрылась. Наружу показалась стройная ножка в белом чулке и алой лакированной лодочке сорок шестого размера. Затем вылезла рука в черной кружевной митенке до подмышек и кроваво–красном маникюре. На указательном пальце болтались расстегнутые наручники. Я ударила сапогом по дверце. Та отрикошетила по руке и ноге. Браслеты упали на ковер.
– Больно! – выдохнула красавица из шкафа. Томно и нежно.
– А как же! – заржала я грубо и почти искренне, – для того и делано. Высовывай свою жопу на свет божий, потаскуха! Я покажу тебе. Что такое боль!
Дверь медленно открылась. Наклонив низко голову, шкаф был все же коротковат для жрицы любви, дама медленно развернулась пятой точкой ко мне и двинула из убежища.
Юбка в складку и клетку. Кружевная резинка на чулках. Зад, как два моих. Я не удержалась и пощупала. Камень.
– Пошел в жопу, мусор, – томным шепотом высказалась красавица.
– Спасибо за приглашение, – хмыкнула я. Отщелкнула клапан на кобуре и сунула ствол даме под юбку, – наручники подними.
– Я боюсь, – вздохнула она. Ее ребра под корсетом или корсажем? Ходили, как мехи на баяне. В такт дыханию.
– Нагибайся, сучка, – я двинула пистолет в потайные места сильнее.
Хороший прогиб в спине. Ладони легли на ковер рядом с браслетами. Юбка ушла на талию. Моему взору представилась роскошная без единого волоска задница в обрамлении алых лент атласных джоков.
– Что это там у тебя? Ноги шире, – я безжалостно ткнула пистолетом в загорелую ягодицу.
– Больно! – плачущим голоском пропела хозяйка шикарного тыла и расставила ноги на ширину плеч.
Анальная пробка весело подмигнула мне хрустальным глазком. Поймала луч заходящего солнышка.
– Ах ты, бесстыжая! Приготовилась! – рыкнула я.
И прошлась сердито дубинкой по масляной коже округлых половинок.
– Не надо, – пискнула задница.
– Надо-надо, – я по-хозяйски постучала дубинкой по промежности.
– О-о-о…, – тихий стон.
– К ручкам себя пристегни. Быстро. – я снова ткнула пистолетом в тренированный зад, метила в хрустальный глазок и попала, – сладкая попка.
Я сменила ствол на дубинку. Пересчитала ребра через корсет. Постучала легонько по промежности резиновым кончиком. И еще разок. Касалась ненавязчиво алого мешочка спереди. Тык-тык.
– Вот тыыыы, – голос сделался хриплым, пошел вниз, – куда лезееешь.
– Поговори у меня! – рявкнула я, – дрянь, дешевка, давалка плечевая!
Перехватила дубинку удобнее. Правильнее. И пошла охаживать безупречную попу. От души. Но со смыслом. С громким шлепком и на оттяжку. Сил так расходуется меньше, а обжигает, как лед в жаркий полдень. Силы надо экономить. Это не спринт. Это секс-марафон.
– Лети! Имей совесть! Я больше не могууу! – заорал красавчик в красно-белой шотландке. Кожа на его заде уже сроднилась цветом с лентами трусов, – я забыл слово.
