Маша смотрела в окно на пасмурное небо и набирала номер сестры. Трубка взорвалась веселым голосом Даши:
– Маш, привет! Я уже собралась, еду на курсы! Там сегодня целых два часа будут рассказывать про дыхание в родах, представляешь?
– Представляю, – сладким голосом ответила Маша. – Как раз к семи закончишь?
– Да, в семь ровно. Артем сказал, что заедет за мной, если не задержится на работе.
– Какой он у тебя заботливый, – протянула Маша, сжимая телефон. – Ладно, не скучай там. Переодевайся во что-нибудь красивое, а то ходишь вся в балахонах.
Она положила трубку. План был в действии. Она знала, что Артем сегодня ушел с работы рано – его коллега случайно обмолвилась об этом в вконтакте. Она знала, что Даша вернется не раньше семи тридцати, даже если курсы закончатся в семь. Она все рассчитала.
Она приехала к ним домой под предлогом – вернуть книгу о беременности, которую якобы брала на прошлой неделе. Артем открыл дверь. Он был в растерянном виде, в майке и спортивных штанах.
– Маша? Даши нет дома.
– Я знаю, – улыбнулась она во всю ширь, той самой улыбкой, которая была точной копией Дашиной, но с холодком в глазах. – Я к тебе. Порадовать тебя. Ты же так давно… один.
Он попытался отказаться, что-то пробормотать про то, что так нельзя. Но она была настойчива. Она говорила ему то, что он, по ее расчетам, хотел слышать: что он мужчина, что он заслуживает внимания, что она всегда его хотела, что это будет их маленькая тайна. Она играла на его слабости, на его эго, на его физиологии. И он, «здоровый мужик» не смог устоять. Он позволил ей повести себя в спальню. В их спальню. На их кровать.
Даша вернулась раньше. Лектор отпустил их пораньше, а такси на улице нашлось мгновенно. Она чувствовала себя уставшей, но счастливой. Она купила по дороге два маленьких пирожных – одно себе, одно Артему. Он последнее время был каким-то напряженным, хотелось его порадовать.
В прихожей она заметила туфли Маши. Странно, она не говорила, что зайдет. Возможно, ждет ее. Даша улыбнулась, собираясь крикнуть: «Сестренка, я дома!» – но в этот момент ее ухо уловило приглушенный звук из спальни. Неясный стон. Сначала она подумала, что это из телевизора. Сердце почему-то заколотилось чаще. Она подошла к двери. Она была приоткрыта. И вот тогда она увидела. Сначала она увидела разбросанную на полу одежду. Мамино кольцо Маши на тумбочке. А потом… потом движение на кровати. Два тела. И знакомые профили.
Дверь в спальню была приоткрыта настолько, что взгляду открывалась картина, от которой у Даши перехватило дыхание и похолодели пальцы, сжимающие коробку с пирожными.
В полумраке комнаты, освещенной лишь тусклым светом настольной лампы, на ее кровати двигались два тела. Маша сидела на Артеме верхом, доминируя над ним. Ее спина была напряжена, изгибаясь в немом торжестве. Длинные волосы, такие же, как у Даши, растрепались и прилипли к влажной коже плеч и спины. Она ритмично раскачивалась, и ее тихие, победные стоны были тем звуком, что прорвался в прихожую.
Артем лежал под ней, его лицо было искажено гримасой нарастающего, неконтролируемого наслаждения. Его пальцы впились в ее бедра, то ли пытаясь остановить, то ли подстегивая ее движения. Его глаза были закрыты, он тяжело дышал, полностью отдавшись физиологии момента. Все его тело было напряжено, как струна, и по его лицу было ясно – финал был неизбежен и уже совсем близок. Он был на краю, и его мир в тот миг скукошился до этой женщины, до этого предательства, до этого животного, всепоглощающего удовольствия, которое затмило собой голос разума и чувство долга. Они были так поглощены друг другом, так оглушены страстью, что не заметили застывшую Дашу в дверном проеме.
