Дьяволы.
Сатана.
Тьма.
Боль.
Страдание.
Приют «Ангел» вместо тысячи слов, можно охарактеризовать одним
единственным словом — ад.
Все местные жители Лондона знали это ужасное пристанище, которое
практически находилось на виду у всех; до бедных и больных детей им
не было дела, они считали, что эти дети — бесполезный сброд
всякого шлака.
Но на самом деле эти детишки были умны и временами счастливы. Забав
было мало, но, как говорят, дети есть дети. Детвора радовалась,
когда им подавали на обед непротухшую еду, временами на ужин
перепадали фрукты: мелкие, сморщенные сливы или яблоки, сплошь
изгрызенные червями, а иногда — куску чёрствого хлеба.
Об изможденных, напуганных детях, измученных холодом и голодом,
часто забывали на многие недели. Вместо заботы и ласки регулярными
были только опыты, которые проводили над ними.
Опыты были изощрёнными, жестокими. Каждый понедельник месяца им
вводили болезненные сыворотки. Лица врачей, скрытые медицинскими
масками, сливались в одно, на этом безликом воплощении ужаса живым
были только глаза, любопытные, алчные, жестокие.
Глава 1.1.
5 марта 2015 года
Проснувшись в пять утра от хриплого и грозного крика нашей «няни»,
мы все вздрогнули. Настроения у этого чудовища вновь не было,
впрочем, как обычно. Значит нас оставят голодными или
изобьют.
Как же я устала от этого. Я — Алиса, мне 16 лет, фамилии у
меня нет. Я не знаю о себе ничего, кроме своего возраста и
имени.
Выросла я в приюте под названием «Ангел». Такое прекрасное
название, но в этом заведении не знают, что такое милосердие. Мы
никогда не находим родителей, как в обычный приютах. Вы спросите,
что с нами делают? Ответ прост — нас продают.
Мы — подопытные, над нами ставят какие — то эксперименты.
Колют и пичкают таблетками. Наша «няня» нас ненавидит, бьет. А если
кто — то посмеет возразить, она тащит в подвал, там пыточная…
Мне кажется, что любая наша шалость, проступок или неловкое
движение доставляют ей радость, она любит причинять боль, и не
уверена, что для этого ей нужен повод.
Я давно перестала сопротивляться или чувствовать боль. Вы думаете,
это невозможно? Поверьте, и к боли можно привыкнуть. Достаточно
вспомнить, что в прошлый раз она была сильнее, скручивала тело,
заставляла сцепить зубы или до крови кусать губы и терпеть,
задыхаясь от собственного крика, ждать, когда красные пятна в
глазах почернеют и наступит темнота. А в ней нет места боли.
Звук тяжелых, грузных шагов приблизился к нашей с девочками двери,
раздался сильный удар. Обычная дверь просто сломалась бы от такого
удара, если не одно но — наша была железной.
Наша палата — это большая комната с двадцатью четырьмя
кроватями и грязным, давно не мытым окном с решётками.
Мои мысли прервал удар по лицу и няня схватила меня за
волосы:
— Сволочь, как ты посмела не слушать меня?! Я тут распинаюсь,
говорю, а ты, мелкая дрянь, даже не слушаешь меня!
Она ударила меня по лицу еще раз и я упала на пол. Я закрыла глаза.
Другие девчонки стояли в стороне, они знали, если подойдут, будет
хуже… И мне, и им.
— Сегодня ты, маленькая прошмандовка, уезжаешь, ты мне
надоела. А твое сердце дорого стоит.
От этих слов я содрогнулась, мне стало страшно. Безумно
страшно.
— Прошу вас, не надо, — выговорила я дрожащим
голосом.
Она же просто усмехнулась и что — то прошептала. Я не
услышала, от страха у меня кружилась голова, кровь стучала в
висках, пол уходил из — под ног. Она крикнула, обращаясь к
кому-то в коридоре:
-Уведите ее в кабинет двести семьдесят восемь. Живо!
За мной пришли санитары, я стояла, безвольно опустив руки, все
было, как в тумане, казалось, что это происходит не со мной.
Понимание того, что ты скоро умрешь, ломает тебя, лишает сил,
превращает в равнодушную куклу. Страшно.
