Предисловие
Мой собственный опыт
12 октября 2020-го у меня начала подниматься температура и я понял, что заболел пневмонией. Догадаться об этом было нетрудно, поскольку повышение температуры (которая к 16–17 октября начала достигать 39,5 градусов) явно об этом намекало. И то, что у меня пневмония – эта привязчивая гадость, – мне было понятно сразу же, поскольку не было ни малейших признаков респираторного заболевания – не болели ни горло, ни носоглотка, ни бронхи – ничего! «Сверху» – ни малейших признаков никакой болезни.
Вот читаю новость от 12.11.20: ««COVID-19 и грипп имеют схожие симптомы, такие как кашель, насморк, боль в горле, лихорадка, усталость. Однако COVID-19 может вызвать дополнительные симптомы, такие как потеря чувства вкуса и обоняния, одышка», – отметили в ВОЗ».
Так вот, у меня не было ни одного признака коронавируса – не исчезли ни нюх, ни вкус.
Но что-то же давало температуру! Методом исключения оставался один диагноз – температуру даёт воспаление в лёгких, пневмония.
15 октября я вызвал на дом врача, он взял мазок на коронавирус и направил меня в тот же день на компьютерную томографию и я, взяв такси, на неё съездил.
Ко всем этим «инструментальным» установлениям диагноза у меня нет ни малейшего доверия как такового, – им нужно верить только в случае, если они подтверждают истинное самочувствие – подтверждают иные симптомы болезни (об этом будет много в книге). Но в данном случае симптом был – температура – и поэтому приходится поверить компьютерной томографии, сделанной вечером 15 октября – КТ показала «Поражение лёгочной ткани: правое лёгкое – 0 %, левое лёгкое – до 25(15)%». Да, при неимении никаких иных симптомов, этим можно было объяснить высокую температуру (она у меня обычно около 36,1 градуса).
ПЦР-тесты являются ничего не значащей чепухой (о чём буду писать в книге), поскольку этот метод не предназначен для установления диагноза, да и по иным причинам, посему эти ПЦР-тесты могут показать что угодно. Тем не менее, взятые мазки на ПЦР 15 октября днём, а затем и поздно вечером, ничего не показали, что, в общем-то, подтверждало, что ничего кроме пневмонии и не было.
Надо было лечить пневмонию.
Правда, я уже 14 октября я «через задний проход без рецепта», сумел купить три таблетки азитромицина и начал их принимать. Это сильный антибиотик широкого спектра действия, дальше вы увидите из книги, что и в США те врачи, которые реально излечивают от коронавируса, используют именно его. А вызванный мною 15 октября врач выписал и рецепт, и потребовал принимать азитромицин минимум 7–9 дней.
Кроме этого, вызванный мною врач сообщил обо мне «кому следует» и уже с 16 октября меня дистанционно начал лечить медицинский центр при московском правительстве – врач-куратор начал звонить каждый день и спрашивать, как дела? Лечили меня издалека, «дистанционно». Вот этот врач и потребовал, чтобы я вызвал скорую, поскольку у меня температура к 20 октября не падала ниже 39 градусов, и я даже терял сознание. Таким образом, к моменту, когда я 20 октября вызвал «скорую», я уже 6 дней принимал антибиотики – лечил пневмонию сам.
Когда «скорая приехала», то я попросил отвезти меня в пульмонологическое отделение какой-нибудь больницы, но врач «скорой» мне ответил, что в Москве таких отделений не осталось – все перепрофилированы под инфекционные.
Эта эпидемия коронавируса пролилась золотым дождём на московскую медицину – и больницы, и врачи начали лопатой грести деньги «за лечение «коронавирусных» больных», отчего в больницах Москвы (если верить тому врачу «скорой») и не осталось отделений, лечащих воспаление лёгких. Но подробнее об этом будет дальше).
И 20 октября «скорая помощь» привезла меня в приёмное отделение городской клинической больницы № 15 имени О.М. ФИЛАТОВА.
