Москва, 23 декабря 1991 года, понедельник
Александр Болотин открыл папку, которую ему на стол положил помощник, и через минуту ахнул: «Не может быть!» Прошел час или два, прежде чем он потревожил своего помощника вопросом:
– Кто еще знает об этом деле?
– Вадим Мартьянов. Он один из личных агентов начальника ГРУ, – доложил полковник Егоров. – Это его документы у вас на столе.
– И чего же хочет этот Мартьянов?
– Может быть, он сам ответит на этот вопрос?
– Он что, в приемной?
– Нет. Но в течение получаса я доставлю его к вам. Разрешите идти?
– Нет, погоди.
Мартьянов – один из личных агентов ГРУ. Генерал мысленно присвистнул, как если бы был шефом иностранной разведки, с которым пошел на контакт сотрудник Главного разведывательного управления.
Генерал, взяв паузу, тем самым разжигал свое любопытство, что давно вошло у него в привычку; на этой почве, наверное, и родилось у него выражение: «Скучных уголовных дел не бывает».
Что собой представляет личный агент? Агент – не обязательно офицер. А так он – часть «директорского» набора, состоящего из командного центра ГРУ, нелегальных разведчиков и личных агентов. Пятый туз в колоде директора – отборные подразделения девяти военных округов, четырех флотов и одной флотилии: армейский спецназ.
– Ну что же, пригласи его ко мне, – распорядился Болотин. И засек время.
Ждать он собирался полчаса ровно, а дальше во всей красе проявится его нетерпение. Он снимет трубку селекторной связи, потревожив адъютанта: «Где Егоров?» – еще пять минут, и он выйдет в приемную: «Ну так где он?» Кроме любопытства Александр Болотин страдал нетерпением и умело разжигал его, а потом вымещал злость на подчиненных.
Приказом президента он был назначен на пост начальника Министерства безопасности и внутренних дел. Один росчерк президентского пера, и он стал вседержителем: в одной руке скипетр, олицетворяющий МВД, в другой держава – госбезопасность страны с ее внешней разведкой, контрразведкой, пограничной службой и так далее. В его руках оказалась такая власть, которая не снилась ни одному джинну. Перед ним сломались все печати, хранившие тысячи, миллионы секретов, начиная с самых чистых (для него оказалось откровением, что есть и такие) и заканчивая самыми грязными. Нет, он не копался в пыльных архивах – ему несли секреты как подношения те, кто хотел подсидеть свое начальство или просто люто и порой беспричинно ненавидел его; были и те, которые хотели угодить шефу этого могущественного аппарата.
Александр Болотин представил себе тучного, с крутыми залысинами и проницательным взглядом человека лет сорока с небольшим. Тем не менее воображение подвело его: личный агент начальника ГРУ оказался модно одетым, с хорошей выправкой человеком около сорока. Однако тяжелая роговая оправа была ему не к лицу. Ему бы подошла золотистая «Эра», фактически без ободков; очки в такой оправе носила одна из секретарей Болотина. Несколько мгновений, и генерал изменил мнение, подумав: «Ему на роду написано носить темные очки». Глаза агента, остановившегося в центре огромного министерского кабинета, отдавали холодной синевой и смотрели будто из морозильной камеры.
– Ваше имя...
– Вадим Мартьянов. Здравствуйте!
Болотин заменил приветствие предложением присесть за низкий столик для бесед, за которым чаще всего играл в шахматы со своим адъютантом, Сергеем Миронниковым; у того был разряд по шахматам, и играть с ним было интересно. Болотин мог себе позволить не больше двух-трех партий в неделю.
Мартьянов сел на стул и закинул ногу на ногу, открывая на обозрение длинный черный носок, расстегнул пуговицу на двубортном пиджаке.
– Всегда одеваетесь строго? – не удержался от вопроса министр, сравнив визави с карьерным дипломатом.
