Осенний день был таким солнечным и безветренным, что просилось слово «умильный». Полинина машина ползла по Мясницкой, известной своими пробками. Мясницкая – особенная улица, она как прелестное помещение, заставленное антиквариатом. Дома стоят вплотную друг к другу, как шкафы, что знаменитый чайный магазин Перлова, что угловой «Фарфор», что Почтамт… Нет ощущения улицы, скорее прекрасной захламленной комнаты, а небо над головой похоже на расписной потолок. Пробки – дело обычное, они в тягость где угодно, но на Мясницкой они радостны, как толчея в музее.
Светофор переключился, а Полина все сидела в своем «Мерседесе», не раздражаясь, что машина не движется, а радуясь солнцу и разностильным домам. Немытая девушка хотела сунуть какой-то листок в приоткрытое окно, а когда Полина, нажав кнопку, помешала ей, подсунула его под дворник.
Машина наконец тронулась с места. Полина свернула в Милютинский переулок и припарковалась у светло-зеленого доходного дома конца XIX века с изобилием белых балясин. Во времена постройки он, вероятно, выглядел купеческим китчем, но теперь смотрелся как чудом сохранившийся антикварный дух истинной Москвы.
Вынув из-под дворника листок, она обомлела. Дешевая глянцевая бумажка зазывала в страховое общество, обещая неуязвимость перед временем и буквально всеми жизненными напастями. Название выглядело полной ахинеей: «Женщины за гранью». Какие женщины, за какой гранью? Но главное – в качестве адреса шарашкиной конторы стоял номер ее дома – Милютинский, 3 и номер ее собственной квартиры, которую они с мужем купили полгода назад! Там еще шел ремонт, Полина и ехала, собственно, чтобы завезти рабочим серо-голубые в белых цветах обои, которые вкупе с массивными лепными карнизами должны были придать гостиной облик истинно московского «разлаписто-развесистого» уютного и чуть мещанского интерьера.
В сумрачном подъезде сидел охранник.
– Здравствуйте, Полина Альфовна, вас уже ждут.
– Здравствуйте, – ответила она, не очень поняв, кого имел в виду охранник. Не рабочих же, которые приходили каждый день?
Она поднималась пешком на третий этаж, думая, почему в листовке оказался ее адрес. А вдруг эта шарашка по нему уже зарегистрирована? Дверь в квартиру была заперта. Полина вошла и увидела, что рабочих нет. Значит, запили… Прошла в огромную гостиную, размышляя, где найти место почище, чтобы положить дорогие обои.
В коридоре, заставленном стремянками, послышались шаги. «У меня уже глюки», – мелькнула мысль, и тут же она чуть не вскрикнула от ужаса – в кирпичном проеме возник приземистый мужчина в сером плаще.
– Какого черта вы тут…
– Не пугайтесь, Полина Альфовна, – произнес мужчина, от чего Полина похолодела: аферисты не просто тиснули в листовке ее адрес, но, похоже, решили реально захватить ее квартиру. Уже и имя разузнали.
– Я вообще-то не пугливая, – произнесла она тем не менее. – Но все-таки, какого черта вы ошиваетесь в моей квартире?
– Вас поджидаю, – ответил мужчина. – У меня к вам дело.
– Вы один или вас тут целая шайка? – Полина пыталась собраться с мыслями.
– Один, как всегда… Но дело у меня важное, и наша встреча должна была произойти здесь. То, что эту квартиру купили именно вы, Полина Альфовна, отнюдь не случайно. Я обнаружил в квартире письма, которые вам несомненно будут интересны. Переписка вековой давности между тремя подругами.
– Хватит нести чушь! Тут были голые стены после реконструкции дома. Что вам надо?
– Только чтобы вы выслушали меня и задумались о своем предназначении.
– Вот как? Достаточно банально, должна сказать.
– Не спешите с выводами, Полина Альфовна. Вы умная женщина…
– А вы откуда знаете?
– …и я к вам отношусь с глубоким уважением, несмотря на вашу реакцию, вполне, впрочем, объяснимую. Позвольте пригласить вас выпить кофе где-нибудь неподалеку, и вы поймете, надеюсь, почему я пришел и почему под дворник подсунули листок, который вы только что выбросили.
