О странных «сопряжениях» в журналистике
(Объяснительные заметки)
Имея представление о ситуации в других областях гуманитарных знаний, берусь утверждать, что лексикон большинства журналистов и даже их вузовских преподавателей сравнительно узок и консервативен. Есть, разумеется, профессиональный жаргон (безешка, джинса, подложка и т. п.), которым особенно любят щеголять вновь обращенные; не исключаются, разумеется, и веяния моды (в связи с которыми справедливо беспокойство, что нам угрожает засилье англицизмов); но все же гораздо чаще презентация живого и динамичного сопровождается почему-то схоластикой и статикой – вот уже и парадокс! Для многих мятущихся натур медийная проблематика по-прежнему сводится к неподвижному набору жанров.
Вероятно, чтобы сделать теорию журналистики убедительной, полезной и интересной для практиков, нужно сблизить две очевидные противоположности: находить типы, сохраняя лица; прорисовывать линии, сберегая первичные оттенки и даже ароматы; за деревьями видеть лес, а в лесу различать отдельные деревья. Историк (в том числе историк культуры) и литературный критик посоветуют внимательнее относиться к процессу, где среди спасительно знакомого обязательно появляется и мелькает озадачивающая новизна, а философ напомнит о диалектике. И такие подсказки для медийной теории и только еще складывающейся медиакритики могут оказаться решающими.
Любопытна в этой связи известная многим, но использующаяся почти всеми половинчато книга Э. Дэнниса и Дж. Мэррилла «Беседы о масс-медиа» (М., 1997). В каждой главе, то есть по каждому поводу, здесь высказываются два неуступчивых мнения, не сводимых в итоге к суммирующему постулату. Но характерно, что на стыках определенней и даже резче обнажаются и составляющие элементы, и явления в целом.
В таком – конфликтном – подходе кому-то почудится гегельянская нарочитость, на сей раз лишенная, впрочем, примиряющего синтеза, но опыт американских оппонентов скорее как раз соответствует природе массмедиа как зоны противоречий, области причудливых соединений. Несмотря на неуклонную регулярность выпусков, актуальность сообщений делает их несистематичными. То есть журналистика и предсказуема, и неожиданна – либо, наоборот: и хаотична, и стереотипна. Это резервуар информации сугубо прикладной, берущий содержание извне (исключение – как раз публикации медиакритиков), но и всеобъемлющий, наделяющий СМИ особенной влиятельностью; это источник представлений заведомо поверхностных, но и универсальных; сиюминутных, но и постоянных, существенно превышающих по своей плотности все иные наши контакты.
Наметившийся ряд оппозиций можно легко возобновить и продолжить с любого места, чем мы, собственно, ниже и займемся в попытке раскрыть парадоксы журналистики с акцентом на явления самые современные, однако пока – в этих объяснительных заметках – вернемся к методике постижения. Адекватных подходов тоже ведь немало: Дэннис и Мэррилл продемонстрировали только один из самых продуктивных. Однако важен импульс, важен поиск исследовательской интриги, не направляющий в сторону упрощений, а ориентирующий на выявление сложности происходящего в СМИ. И ведь такую интригу нет нужды выдумывать, ее следует уловить в реальной медиапрактике и затем уяснить. Мой вариант – это опять-таки лишь проба. Разумеется, не исчерпывающая, но хотелось бы надеяться, что и не бесплодная – сторонящаяся как самоцельно иронической игры в двусмысленности, так и вялых релятивистских рассуждений о диффузии всех процессов, размытости всех понятий.
