Аня
— Мамочка, быстрее! Ну ещё
чуть-чуть! — тянет меня за руку сын, пытаясь помочь пролезть между
двух железных прутьев кованой решётки забора.
— Даня, подожди, — подаюсь назад,
замечая в глазах своего ребёнка ужас от того, что я могу не успеть,
и он останется совсем один.
Быстро дёргаю молнию дутой куртки
вниз, за секунду срываю с себя и пропихиваю её к сыну.
Так, Анька, не подведи! Голова
пролезла, а грудь — это всё же не попа!
Медленно, но настойчиво проталкиваю
свою «гордость» вперёд.
Ещё немного… Уже почти… Есть!
Успеваю втянуть ногу как раз перед
тем, как тротуар позади освещается мощными лучами фар
внедорожника.
Забиваемся с сыном вглубь дворика,
пытаясь слиться с холодной выщербленной стеной.
С проезжей части нас не видно, но
если ему взбредёт в голову проверить это импровизированное убежище
с фонарём…
Прикрываю Даню собой.
Хочется зажать уши, чтобы не слышать
пугающий шум приближающегося двигателя.
Краем глаза вижу полосу света, но
тут же переключаюсь на дёрнувшегося от страха сына.
— Тихо, Данечка. Мы невидимки, он
нас не заметит, — глухо говорю ему, сжимая обеими руками его
подрагивающие плечики.
— Да, мам. Мы прозрачные, — шепчет
мой маленький храбрый защитник, ещё плотнее обхватывая руками мою
ногу. — Он уехал? — спрашивает сын минуту спустя.
— Да. Давай постоим ещё
немножко.
— А потом к бабушке? Мам, мы же не
вернёмся домой? Никогда-никогда?
— Никогда. — Я присаживаюсь и крепко
обнимаю сына, всё ещё ощущая болезненные спазмы в горле.
Господи, какой же дурой я была…
И, словно сжалившись, судьба
освобождает нам путь, подкидывая попутку и сердобольную проводницу
ночного поезда.
А маленький домик в глуши,
доставшийся мне от бабушки, о котором я постыдились рассказать
перед свадьбой мужу, превращается в единственное доступное
убежище.
***
Осторожно переступаю по неровному
снежному накату. Кроссовки скользят, не позволяя двигаться быстрее,
а нам ведь жизненно необходимо убраться из зоны видимости! Женщина
с ребёнком в ночи — слишком приметный ориентир.
В том, что нас ищут, нет ни малейших
сомнений.
Он никогда не отдаёт и не отпускает
своего…
— Даня, замёрз? — я ещё крепче
сжимаю кулачок сына в своей ладони.
— Нет, мам. Мне тепло, — врёт мой
такой взрослый маленький мальчик, словно опытный турист, поправляя
лямки своего рюкзачка.
Боже, мой пятилетний ребёнок
оказался подготовлен к подобному лучше, чем я, взрослая и неглупая,
как мне казалось раньше, женщина.
Лицо в который раз заливает краска
стыда.
Пока я металась по дому, истерически
соображая, что взять с собой, и пытаясь хоть немного продышаться,
сын вышел к входной двери уже полностью собранным.
Неудивительно…
Начиная с его четвертого дня
рождения вопрос «когда мы уйдем от папы?» задавался мне с
регулярным постоянством.
А я всё тешила себя надеждой, что
пройдёт ещё немного времени, и всё изменится.
Изменилось…
Он дозрел до того, чтобы преступить
грань.
— Даня, мы уже почти пришли, —
подбадриваю я сына, — смотри, осталось совсем ничего, — стараюсь
придать своему осипшему голосу больше уверенности, одновременно
пытаясь разглядеть хоть что-то знакомое в тёмных очертаниях
впереди.
Снег. Очень много снега. Никакого
сравнения с городом.
Промокшая обувь даёт о себе знать, и
я с отчаянием понимаю, что у нас есть не больше
получаса, чтобы добраться до цели,
потому что в противном случае мы просто замёрзнем.
Но и здесь нам везёт! Внезапно
заснеженный путь заканчивается, уступая место качественно
расчищенной дороге, а чуть поодаль я замечаю несколько…
особняков.
Только этого не хватало! Меня
накрывает очередной волной страха, что всё было зря.
— У нас нет выбора, — шёпотом
напоминаю я себе, шаг за шагом преодолевая бесконечное снежное
царство, и чуть ли не подпрыгиваю от счастья, когда между огромных
заборов двух основательных особняков замечаю уцелевший домик
бабули.
