Имя поэта, прозаика и литературоведа Александра Семеновича Цыбулевского (1928–1975) многое говорит знатокам русской и грузинской поэзии. Номинальный уроженец Ростова-на-Дону, но коренной де-факто тифлисец, он, вместе с Гией Маргвелашвили, был чем-то вроде «посла доброй воли» ее величества Русской Поэзии в поэтолюбивой Грузии. Тот, кто был знаком с ним, навсегда оставался под обаянием его тонкой и мягкой личности.
Он, как не раз подчеркивалось, во всем был поэтом – и тогда, когда писал стихи, и тогда, когда прозу (принципиально лирическую и поэтическую), и тогда, когда фотографировал, и даже тогда, когда писал квалификационный филологический текст – кандидатскую диссертацию о русских переводах поэм Важа Пшавела, и сегодня поражающую в том числе неакадемичными раскованностью формы и лиричностью.
Настоящая книга – классический «долгострой», она готовилась долго, очень долго – уже более 15 лет. В ее первоначальный замысел входило нечто вроде «Полного собрания сочинений» Александра Цыбулевского, предположительно в двух томах. Том первый – его поэзия и проза, том второй – его критическая проза и записные книжки.
Обстоятельства же таковы, что настоящее издание – это, в сущности, второй том воображаемого двухтомника. При этом учитывалось и то, что большая часть стихов и прозы Цыбулевского уже выходила к читателю.
В предлагаемом же читательскому вниманию издании большинство текстов не видело не только книжного переплета, но и вообще света.
Книгу открывает большая вступительная статья Павла Нерлера – «Этюды о Владельце Шарманки», где рассматривается все творчество Цыбулевского, включая его поэзию и прозу. Большинство ссылок на авторские тексты в статье дается по «Владельцу Шарманки» (Тбилиси: Мерани, 1973) – главной прижизненной книге поэта (обозначаются простым указанием страниц в этом издании), остальные даются по другим изданиям (см. список сокращений и библиографию).
Корпус текстов самого Цыбулевского состоит из двух больших разделов. Первый – это критическая проза поэта, составленная из нескольких своего рода «разговоров»: о переводах поэм Ваша Пшавела (предмет защищенной диссертации), об Александре Блоке (чьи записные книжки – предмет другой его диссертации, не защищенной, точнее, не защищавшейся) и об Осипе Мандельштаме (предмет читательской любви Цыбулевского на протяжении всей его жизни). Большинство цитат в этом разделе по памяти.
Второй и главный раздел – это записные книжки поэта. Он вел их начиная с лета 1964 г. и, по-видимому, до того времени, когда рука еще могла водить ручкой по бумаге. Уже во второй по счету книжке Цыбулевский находит слова для выражения как бы скрипичного ключа к этому занятию: «…Записная книжка – в ней не столько факты – сколько проба на музыку».
Всего их было, предположительно, от 90 до 100 – книжечек и блокнотиков, исписанных некрупным и довольно разборчивым почерком Александра Цыбулевского. Первые 70 были последовательно пронумерованы, из них 17 (№ 11, 20–23, 28, 33–34, 41–43, 45–49 и 69) до нас не дошли. Еще 14 оказавшихся в нашем распоряжении книжек были без нумерации; выстроенным в хронологическом порядке, им присвоены номера от [71] до [84]. Таким образом, в настоящее издание включено 68 записных книжек А. Цыбулевского.
Источником текста послужила рукописная копия, сделанная Тамарой Фрадкиной вскоре после смерти поэта: оригиналы предоставила К. Вольфензон-Цыбулевская, вдова А. Цыбулевского, но комплект этот уже не был полным (можно предполагать, что в него не вошли и самые последние записные книжки, написанные уже больным автором). В процессе подготовки этого издания «список Т. Фрадкиной» был набран (В. Василевской), сверен (Н. Поболем и мной) и возвращен в семью поэта, перебравшуюся к этому времени в Израиль. Оригиналы же дневников хранились, как говорили, у Гаянэ Хачатрян: что стало с ними после ее смерти, выяснить не удалось.
