АЛЬКА
«Я тебя люблю за то,
Что я люблю тебя,
Я тебя люблю за то,
Что ты не любишь меня».
Глеб Самойлов, 1993 г.
Алька была красивой девчонкой, небольшого роста, худенькая, но мальчишки ее боялись – слишком высокомерна и остра на язык. Мать ее каждый вечер выпивала, а отца и вовсе никто не знал. Правильные черты лица с огромными распахнутыми глазами притягивали взгляд. Но особенно бросалась в глаза роскошная шевелюра, которую Алька постоянно собирала в высокий хвост. Каштановые, с медным отливом, волнистые волосы играли на солнце, переливались при ходьбе, вызывая одновременно зависть и восхищение.
Если бы не бедная, местами подштопанная, одежонка, видавшие виды туфли, которые Альке достались по наследству от бывшей одноклассницы, и вечно сведенные к переносице брови – загляденье была бы девчонка!
Сидя на кособокой скамейке возле деревянного барака, в котором она жила, Алька листала учебник и что-то записывала в тетрадь. Несмотря на то, что май на Камчатке выдался удивительно теплым, мать со своими дружками праздновала победу в тесной квартире. Девочка просила ее дать возможность подготовиться к итоговым контрольным, чтобы ее взяли в десятый класс, но женщина быстро забыла о своем обещании не водить в дом гостей.
– Алька, я есть хочу, – раздался за спиной тонкий голосок. – Дома нет ничего. И там опять курят.
Девушка вскочила, в бессильной злобе сжала кулаки и прошептала:
– Чтоб вы сдохли уже, отравились бы своим пойлом! Пойдем, Светка, я вчера контрольную написала одиннадцатикласснику, есть немного денег, купим батон и кильки.
– Не хочу кильку, надоела, – начала канючить сестренка.
Алька села на корточки, откинула длинную каштановую челку с мокрого Светкиного лба и уверенно сказала:
– Как только мне исполнится восемнадцать, я клянусь, что заберу тебя у нее.
И, взявшись за руки, сестры направились в сторону киоска, стоявшего возле автобусной остановки.
***
Алька засмотрелась в окно на воробьев, деливших хлебную корку в школьном дворе. «Вся жизнь – борьба за еду», – подумала девушка. Соседка по парте, Галка Колесникова, пнула ее незаметно под партой:
– Очнись, Кнопка тебя вызывает.
– Аля, выходи к доске, – повторила Ольга Аркадьевна. – Интересно послушать, что чувствовала ты, когда читала повесть?
Справа раздался смешок, Алька наткнулась взглядом на усмешку Насти – отличницы, идущей на золотую медаль. Та уже ответила и демонстративно достала билеты по истории, чтобы готовиться к выпускному экзамену.
Будь, что будет. Тема урока: «Кондратьев «Сашка». Не поставит Ольга Аркадьевна «двойку» одиннадцатикласснице в конце учебного года, сама все время говорит, что некогда ей с лентяями возиться, исправлять их «неуды».
Девушка начала сбивчиво что-то говорить. Учительница понимающе закивала головой, приподняв одну бровь:
– Аля, не стыдно? Твои ровесники гибли за мир на планете… Плохо. Три ставлю, два в уме.
Ольга Аркадьевна завелась. Ее поколение было воспитано на преклонении перед ветеранами войны и на страхе новой бойни.
– Вы хоть понимаете, что бы с нами со всеми было, не задави мы фашистов в 1945 году? Ни у ваших родителей, ни у вас не было бы образования, работали бы прислугой у немцев.
Учительница покраснела и перешла на крик.
«Она сейчас взорвется», – прочитала Алька записку в Галкиной тетрадке. От кошмарного конца всех спас звонок.
Выпускники не спеша собирали свои вещи, по коридору с криком пронесся шестой класс, который, очевидно, последние минуты урока провел наготове, с собранными портфелями.
– Беляева, тебя математичка зовет, – заглянула в класс девочка с повязкой дежурного на рукаве.
