К вечеру сильно похолодало, пошел мелкий дождь, небо полностью затянуло тучами. В такую погоду англичане любят сидеть в уютном кресле, прикрыв ноги клетчатым пледом и предусмотрительно растопив камин.
В загородном доме, по которому метался человек с чемоданом, камин тоже был, но человек меньше всего думал о камине. Руки его тряслись так, что закрыть чемодан получилось только с третьей попытки.
– Никогда в жизни не думал… Просто взять и убить! Это же невозможно!
Швырнув чемодан на пол возле входной двери, человек распахнул дверцу буфета и достал хрустальный бокал. Попытка налить в стакан виски привела к тому, что половина огненной жидкости оказалась на паркете. Человек еще больше разозлился, но первые несколько глотков помогли ему унять дрожь в руках.
Он подошел к французскому окну, выходившему в вечерний сад. Деревья еще не покрылись листвой, и ветви их шевелились на ветру, отчего казалось, что на серое небо наброшена черная сетка.
– Как он смел ей угрожать… Нет, ну хватило же наглости!
Тон человека из взволнованного превратился в раздраженный. В его голосе стали появляться властные нотки.
– Он не имеет ни малейшего права требовать у меня деньги. Это как если бы дед пришел получать зарплату вместо внука! Смешно! Ни один суд не встанет на его сторону… Он сейчас заплатит мне, и никогда не увидит свои деньги!
На ветку яблони, склонившуюся прямо к дому, села ворона, и несколько раз отчетливо прокаркала. Человек собирался было уже отпустить язвительную реплику в ее адрес, как вдруг ворона с силой взмахнула крыльями, взмыла в воздух, а в следующую секунду на горизонте вспыхнуло яркое пламя, и дом вздрогнул, как будто прямо под ним проснулся вулкан.
– Не может быть… – потерянно прошептал человек.
– Не забудь, что в восемь приедут Жора с Верой. – Михаил еще раз взглянул на себя в зеркало. Алиса улыбнулась восхищенно, как всегда.
– Я помню, – кивнула она. – Говядина по-французски, салат с орегано, креветки в кляре.
– Ну, если это все, что ты успеешь, то пусть будет так. И бокалы, ради бога. Для красного вина – на верхней полке, для белого – в шкафчике слева от телевизора.
– Я не перепутаю, – заверила Алиса. – Миш, ты купишь вино? Я не помню, осталось ли у нас что-нибудь.
– Не успею, – поморщился Михаил. – У меня встреча до семи. Потом сразу в машину – и к гостям.
– Значит, я возьму в магазине у дома.
– Ты хоть видела, какой там выбор? – Брови его возмущенно взлетели вверх. – Вера не будет это пить. В обед сходи в винотеку, в переулке. Сфотографируй, что там есть в приличном ценовом диапазоне, пришли мне, я выберу.
– Как скажешь. – Алиса мысленно вычеркнула из своего дневного плана обед с подругами. – Вера хорошо разбирается в вине?
– У нее брат живет во Франции, – рассеянно пояснил Михаил. – И еще: на днях приезжают какие-то австрияки. Ну, акционеры наши. Я хотел сам их встретить, но мне навязали Москвина в компанию. Это неважно, я потом от него отделаюсь и поведу их в ресторан. Ты пойдешь со мной.
– С удовольствием, – вспыхнула Алиса.
– Наденешь что-нибудь приличное. Если надо, сходи в магазин.
– Спасибо, мое солнце…
– Все, побежал. Пока.
– Я могла бы поехать с тобой, – сказала Алиса.
– Ты не готова. А я опаздываю. Погода нормальная, доедешь на метро. Пока!
Тяжелая дверь на удивление тихо закрылась за ним, и Алиса побежала в ванную. Она действительно не успела собраться на работу. Миша отказался есть омлет с помидорами, который она уже поджарила, потому что у него было неспокойно на желудке, и она потратила лишние пятнадцать минут на приготовление овсянки. Диетической, на воде. Миша снова был недоволен, но Алиса знала, как его уговорить. Он не виноват, что у него чувствительный желудок. Это все столовые в пионерских лагерях, где он провел столько времени в детстве. Родители искали малейшую возможность, чтобы избавиться от сына, и отправляли его в лагерь на все лето. А раньше, когда он был слишком маленьким для лагерей, сдавали его в дежурный детский сад-пятидневку. Почти как в интернат, думала Алиса, перебирая одежду. Несчастный ребенок. Надо ли удивляться, что он до сих пор не доверяет собственной жене. Считает, что она не может его любить по-настоящему. У него в детстве не было безусловной любви, вот он и…
