Солнце медленно выползало из-за холма, силясь прогреть холодный утренний воздух. Сир Нолан хлюпнул носом и поежился, видимо, за ночь его продуло. Рыцарь перевернулся на бок и стал думать. Перед ним лежал трудный выбор: остаться в палатке еще на полчаса или начать подниматься. Но резкий и громкий звук играющей трубы все решил за него. Послышались крики, команды и отменные ругательства, которыми сдабривали свою речь все, кто уже был на ногах. Сир Нолан поежился и приподнялся на локтях:
– Эй Джон, куда же ты делся? – крикнул он, взывая к своему оруженосцу. Через минуту входной проем палатки загородил рослый парень лет семнадцати. В руках у него был чан с водой и полотенце. От воды исходил пар.
– Как вы любите… – сказал Джон.
– Благодарю, – прервал его сир Нолан. – Какие новости? – спросил рыцарь, принимая чан с водой.
– Через два часа мы выступаем, сударь, – ответил оруженосец.
– Ясно, – проворчал cир Нолан, вытирая умытое лицо. – Как насчет завтрака?
Через десять минут на небольшом походном столике лежали теплый хлеб, масло, бокал с подогретым разбавленным вином, пара поджаренных ломтиков баранины и зажаренная луковица.
Холодный утренний воздух усилил и без того хороший аппетит сира Нолана. Приятное тепло разливалось по телу, и на минуту рыцарю показалось, что это… прекрасное утро. Но лишь на минуту. Бряцание и позвякивание доспехов смогли вернуть сира Нолана с небес на грешную землю.
«Сэр, ваши доспехи», – произнес Джон. В этой фразе слышалось все: гордость от того, что он хорошо сделал свою работу, а также то проявление скромности и покорности, которое является добродетелью для любого слуги. Доспехи были действительно в прекрасном состоянии: начищенные до блеска панцирь, наручи, поножи и шлем с длинным назатыльником. Сир Нолан наклонился над сверкавшей кирасой и увидел, что на него смотрит высокий широкоплечий мужчина двадцати семи лет, с пшеничного цвета волосами и небольшой щетиной. Карие глаза рыцаря глядели смело и с легкой усмешкой. Сир Нолан оторвался от доспеха и перевел взгляд на свой фамильный щит. Это был самый ценный и лучший элемент в его снаряжении. Легкий и прочный, он выдерживал сильнейшие удары, словно заговоренный. На щите был выгравирован герб его семьи – лев, держащий в когтях меч. Рядом со щитом покоился длинный меч в богато украшенных ножнах.
– Прекрасная работа, – сказал сир Нолан, оглядывая свое снаряжение.
– Позвольте вам помочь, сэр, – спросил оруженосец и бросился за стеганым дублетом с нашитыми на нем стальными кольцами. Сир Нолан натянул поддоспешник и с помощью Джона стал облачаться в стальные доспехи.
Через десять минут сир Нолан вышел из палатки. Оруженосец подвел к нему коня – гнедого жеребца с роскошной гривой. Конь был огромного размера, ведь ему предстояло выдержать не только вес сира Нолана, сбрую и попону, но и доставить их к полю битвы.
Рыцарь сел на коня, взял длинное копье и поскакал к месту сбора первой конной роты.
Пока сир Нолан пробирался через палатки полусонных солдат, взбесившихся коней и загнанных оруженосцев, его рота потихоньку подтягивалась к положенному месту.
Первыми, кого увидел сир Нолан, были капитан его роты сир Густав и его первый помощник сир Ульф. Капитан – высокий, крепкий мужчина лет сорока, с густыми усами, которые, словно два темных крыла, украшали его грозную физиономию. За его спиной висел длинный полуторный меч.
Рядом с капитаном стоял сир Ульф, мужчина огромного роста; он был на голову выше капитана. Густая огненно-рыжая борода обрамляла суровое лицо воина. Голубые глаза почти всегда выражали довольство, вызов и насмешку, а рот искривлен в ухмылке. Любимым делом сира Ульфа, помимо сражений, была травля баек про его родные земли.
