Ангел обыкновенный

Прошлое – это как будто «не про меня». Реальной я ощущаю себя только в настоящем, а то, что со мной происходило раньше – могла ли я, нынешняя, всё это сотворить?

Первая версия меня – шести лет. Тогда я начала относить себя к человекам. Да, конечно, есть воспоминания и о более ранних годах, но на тех картинках я какая-то бесплотная, а во дворе на бульваре Звездолётчиков у меня есть не только руки-ноги, но и коричневое клетчатое пальто, шапка-шлем неопределенного оттенка и мысли в голове. У меня даже есть дом и родственники. Я разглядываю худую смуглую девочку, с которой мне только что велели дружить. Она выше меня на целую голову, у неё непривычная внешность и совершенно немыслимое имя. До этого момента я не подозревала о существовании необыкновенных имен. Позади меня пятиэтажка, впереди – такие же новые дома образуют квадрат двора. Наверно весна, потому что травы нет, но красная земля сухая, и очень тепло. Солнца столько, что серые дома кажутся белыми, а деревьев нет совсем, видимо не успели посадить. Я очень хорошо сделанная, детально проработанная, вдруг образовавшаяся ниоткуда, сразу шести лет от роду, с кучей мыслей в голове. Я себе нравлюсь. Девчонка тоже ничего, тем более велено дружить. С тех пор я и живу на этой планете.

Так, постепенно в моей памяти собралась целая галерея различных версий меня. Я – «начала этого года» отличаюсь от меня же «нынешней». Те события, о которых собираюсь написать, произошли в течение десяти месяцев, но перевернули всю мою жизнь.

Сначала мне показалось, что я пришла не по адресу. Офис нанимателей больше походил на почтовое отделение, чем на контору рекрутинга. Такие же плакаты на стенах, высокие стойки, что застят собеседника, несколько приемных окошек закрыты, а у остальных мается в очереди с десяток соискателей. Я заняла очередь за полным мужчиной в хрусткой, только из упаковки, рубашке и начала заполнять бланк заявления своими анкетными данными. Пока запихивала в узенькие строчки всю свою жизнь, подошла моя очередь. Женщина за стойкой молча взяла анкету и буквально за пару секунд исчеркала бланк вдоль и поперек красными чернилами. У неё была очень тонкая шея и неврастенический цвет румянца. Не глядя, она резко бросила в мою сторону несколько слов:

– Надо заполнять все поля. Я сама должна угадать, по какой вы вакансии?!

– Извините. Я по объявлению. Думала, что тут все подписываются на «Нумератора».

Моя собеседница похожа на птичку, подумала я в тот момент, когда она вскинула на меня свои испуганные, круглые, немигающие глаза. Румянец схлынул с бледных щёк, а потом снова набежал ещё ярче, только как-то неровно, пятнами.

– Зачем вы встали в мою очередь?!

В её голосе было столько паники, что я невольно сделала шаг назад. Так же поступила и вся очередь за мной в тот миг, как было произнесено слово «Нумератор».

– Вам не сюда! Никогда не стойте в моей очереди!

На последнее слово ей почти не хватило дыхания.

Стандартный молодой человек в черной униформе взял мою анкету со стойки одной рукой, меня под локоть другой и недовольно прокомментировал:

– Приходят наниматься, а сами даже читать не умеют. Написано же, и крупными, причем, буквами!

Он отпустил мою руку так умело, слегка подтолкнув вперед, что я оказалась прямо перед дверью с табличкой «Регистрация Нумераторов». Буквы и в самом деле были крупные. Моё упущение взбудоражило тихий офис: на сонную очередь, словно волна набежала, сбив отдельно стоящих до этого людей в недоброжелательную толпу.

Дверь отворилась, и я попала в кабинет, отделанный темными деревянными панелями. Римские шторы из плотной холстины были задернуты, фаянсовый абажур настольной лампы почти не пропускал свет, образуя только два ярких круга – один на столе, другой, поменьше, на потолке. Я не разглядела человека, взявшего мою анкету у охранника, потому что была самым бесцеремонным образом продавлена дальше, в допросную. В этот момент я начала беспокоиться.