Произнеси мое имя без грусти, играючи.
Меня не видно, но это ли причина меня забыть?
Я здесь, я рядом!
Тадано Масайе посвещается!
Доктор включил диктофон и пододвинулся ближе к столу. Он молча и напряженно смотрел, как пациентка крутила в руках подаренный ему много лет назад чилийский портсигар.
– Вы курите? – наконец, заговорил он.
– Нет. Никогда этого не понимала. А он очень любил сигареты. Всегда курил одни и те же. Голубая пачка с красивой надписью «София».
– Он курил их, потому что вас так зовут?
– Нет. Но нам нравилось это совпадение.
Девушка положила портсигар на полку высокого стеллажного шкафа.
– Я люблю всякие винтажные вещицы. Особенно шкатулки. Мне кажется, они хранят много историй.
– Как и люди. Я в этом плане тоже, знаете ли, антиквар. Вот вы, например, как могли бы описать содержимое вашей шкатулки?
Молодая женщина задумалась. Несколько минут она накручивала белокурый локон себе на палец, глядя вдаль. Наконец произнесла:
– Любовь, страсть, ложь, смерть.
Доктор откинулся на спинку стула.
– С чего бы вы хотели начать?
– Я не знаю.
Она уселась в кресло, скинула кеды и крепко прижала к себе колени.
– Мне кажется, обычно такие истории начинают с любви. Но мне хочется начать с другого места. Только, если вы не против, я буду рассказывать эту историю в третьем лице.
Доктор пожал плечами.
– Как хотите.
Она замерла, устремившись взглядом куда-то в окно.
– Знаете, в Японии, в городе Йокогаме есть набережная. Она называется Минато Мирай парк. Наверное, это одно из моих самых любимых мест. Мы любили сидеть там на ступеньках недалеко от причала и смотреть на ветряные мельницы, что вращались медленно, словно вне времени, на другом берегу залива. Он курил каждые двадцать минут, а я ругалась, я считала, что это вредит его здоровью.
Она горько усмехнулась. Доктор удивленно посмотрел на нее.
– Он жил в Японии?
– Да, он был японцем.
– Как вы оказались там?
– Пожалуй, это и будет начало моей истории.
Глава первая
Страсть
Дождь лил глухой стеной, заставляя прохожих прятаться под навесами. Промокший велосипедист подсвечивал тусклой фарой мокрый тротуар. Он бесполезно держал одной рукой зонт, другой выруливал вправо, на улицу, освещенную фонарями различных заведений, когда проезжающее такси окатило его с ног до головы водой из лужи. Заднее окно автомобиля приоткрылось и мужчина лет пятидесяти, в дорогом пиджаке и с хорошо уложенными волосами, молча кивнул ему «извините».
Такси проехало вдоль скукоженных под ливнем зазывал в темных дождевых плащах.
– Здесь, остановите мне здесь.
Мужчина вложил десять тысяч йен в протянутую руку в белой перчатке и вышел. Он занырнул в одно из зданий, что горело неоновыми вывесками, приглашая к разного рода увеселениям.
Доктор приподнялся и подошел к графину с водой.
– Вы хотите воды?
София отрицательно покачала головой.
– Так вы работали в каком-то из заведений, я правильно понял?
– Пожалуйста, не прерывайте меня. Я не хочу упустить никаких деталей.
Это был небольшой уютный бар на 13 столиков. Когда-то он выглядел дорого: мебель, оббитая шкурами зебр, хрустальные виноградные гроздья, свисающие с дорогих люстр, и золотые львы на сцене для танцев на пилоне. Сейчас же он утратил былой лоск и выглядел просто.
Мужчина занял столик в левом углу. Глядя по сторонам, он налил себе воды. Почти все столики были заняты, и когда темноволосая худощавая европейка выделывала очередной трюк на шесте, бар восторженно гудел и золотые львы выпускали порцию белого дыма из раскрытых пастей.
Хозяйка заведения суетливо торопила пожилого тенчо* поспешить к уважаемому гостю. Официант подошел, то и дело кланяясь, спросил, как его здоровье, посетовал, что тот давно к ним не заходил, и протянул свежую теплую салфетку для рук.
