Все, что я сейчас слышу – это лишь собственное неровное дыхание и оглушительное биение сердца в груди. Кажется, я задыхаюсь, но дело не в недостатке кислорода. Еще никогда в жизни мне не приходилось испытывать такого глубокого и горестного отчаяния. Хочется забиться в угол, закрыть лицо руками и зарыдать навзрыд. Дать волю слезам невыплаканной боли, вины и потерь – всего пережитого за последнюю неделю. Но слезы стоят комом в горле, душат и разрывают на части. «Пожалуйста, пусть это будет сон! Дурной, кошмарный, реалистичный. Позволь мне проснуться и оказаться в своей обычной жизни, почувствовать запах воскресных блинов, которые мама всегда жарит на сковородке двадцатилетней давности…»
Но я точно знаю, что не сплю и все происходящее вокруг – кошмарная реальность. И прямо сейчас мне нужно сделать выбор. А есть ли он у меня на самом деле? Я все еще могу спасти тех, кто выжил, искупить свою вину перед теми, кто ушел. Все еще в силах помочь тем, кого люблю. Но, Боже, какой чудовищной ценой! Есть ли у меня выбор? Смогу ли я жить спокойно с запятнанными кровью руками?
Каждый из нас виноват в том, что произошло в этом проклятом месте, внес свой вклад: не додумал, недооценил, не предотвратил. Я не смогу жить с чувством вины, видеть их лица снова и снова в кошмарах, переживать вновь и вновь их трагедии, свои потери, горечь и это уничтожающее ощущение полной беспомощности. Зажмуривать глаза и видеть их страдания, затыкать уши и слышать их крики, закрывать сердце и чувствовать их боль. Есть ли у меня выбор? ОНИ утверждают, что есть. Но я знаю лучше. Впервые за все это время я знаю лучше. Дело в том, что у меня нет выбора.
Запускается обратный отчет:
– Десять… девять… восемь…
Я знаю, что надо делать. ОНИ ждут этого от меня.
– Семь… шесть… пять…
Вдруг решение приходит четко и ясно. Мысли перестают путаться в голове. Неожиданно я чувствую себя уверенно и спокойно.
– Четыре… три… два…
Последний взгляд на тех, кто стал мне так дорог за это время.
– Прощайте, – шепчу я одними губами.
– Один…
Я перевожу дыхание и начинаю говорить спокойным голосом в то время, как слезы, наконец-то, находят выход и беспрепятственно бегут ручьями по моим щекам. Это слезы избавления и облегчения. Реки глубокой скорби и бесконечной печали.
– Меня зовут Ларина Виктория, возраст 25 лет. Игровое имя Лавина. И я готова назвать разгадку этого чертова квеста…
Я просыпаюсь, но сердце все еще бешено колотится в груди, а на лбу выступила испарина. Это был всего лишь страшный сон. Сначала я чувствую глубокое облегчение, затем странную радость, такую же, какую испытываю каждый раз после пробуждения из кошмара. Так прекрасно осознавать, что это был всего лишь сон. Порция адреналина попала в кровь, и это мне определенно нравится.
– Чай или кофе? – Стюардесса нетерпеливо прерывает ход моих мыслей с неизменно профессиональной улыбкой.
– О, простите, я Вас разбудила, – абсолютно без сожаления и с той же холодной улыбкой добавляет она.
– Э, ничего. Чай, пожалуйста. Все-таки Китай славится своим великолепным чаем. Можно начать приобщаться к его культуре прямо сейчас. В конце концов, мы же уже летим в китайском небе? – пытаюсь пошутить я.
– Мы на борту российского авиалайнера, чай тоже российский, – невозмутимо отвечает стюардесса, – пить будете?
– Давайте, – вздыхаю я.
С кружкой горячего чая в руках прижимаюсь лбом к холодному стеклу и смотрю в иллюминатор. В своем сне я бежала по запутанным тропинкам лабиринта и не видела, кто гнался за мной, но ощущала этот леденящий страх преследования и сковывающий ужас перед лицом неизвестного противника. Холод и темнота лабиринта давили на меня. Чем дальше я бежала, тем скорее приближалась к этому Нечто, к опасности, ждавшей меня на каждом разветвлении тропок. И в тот момент, когда у меня не оставалось сомнений, что за следующим поворотом ОНО ждет меня, стюардесса с далеко не дружелюбной улыбкой предложила мне далеко не китайский чай.
