Начинается новый день. Он будет таким же, как вчера. Пустым и бесполезным. На работу ехать не надо, я уволился. Просто взял и ушел. Пустой стол перед глазами. И телефон в руке. Держусь за него, как за соломинку, но он молчит. Я сам этого добивался, хотел уйти от всех, кто был рядом, и побыть одному. И вот спустя месяц одиночество убивает меня.
Сигарета тлеет в руке, курю скорее по привычке, никотин встает поперек горла, но только этот дымок окурка и привычное движение руки позволяет собрать мысли в кулак. Что в жизни я сделал неправильно? Я точно знаю, что ошибся, вот только где? Мне уже тридцать два, возраст поэтов. Порог тридцать три унес многих, может быть, и мне пора? Надоело как-то. Мир серый и блеклый уже два месяца, пора бы открывать глаза. Но я ещё веду беседы в голове с той девочкой, которую любил. Не понимаю, что случилось со мной в тот роковой вечер. Руки опустились, и я потух, разом, резко. Такого не бывало раньше со мной. Нервы, психи, драки ‒ всё бывало на усталости и злости. Но так терять себя и мир вокруг – это жёстко. Не помню, что делал первый месяц, потом увидел ее, и мир взорвался болью и обидой.
Ночной МКАД, звук мотора и сигарета в руке, ночь пролетела в считанные минуты и слилась в одну картинку огней. Очнулся в машине, уснул на бензоколонке где-то на трассе. Не помню, как вернулся, как работал. Не помню, как ходил к дочке, что говорил и делал. Лишь серый тусклый мир. Устал, спать хочу и не могу. Закрыв глаза, вижу ее вновь, и снова веду диалог ночами на пролет. Прошу, убеждаю, объясняю, и все по кругу, раз за разом до утра. Потом встаю и с тоской смотрю на мир через тёмные очки затёкших глаз. Первыми почувствовали беду мать и дочка моя. Сначала кричать начали часто, всё злилась мать, ей покою не давало мое распиздяйство. То посуду забуду помыть, то дочку без варежек приведу. А мне уже всё равно, сил нету. Ухожу в себя, и вновь веду тот глупый диалог, вспоминаю ее запах, ее глаза.
Я продержался ещё месяц, до дня рождения дочки. Сходил в гости к бывшей жене, принес какую-то игрушку. Не помню, что купил, в сером мире вещи и деньги перестали быть чем-то важным. Помню, что сидел на полу у Ангела в гостях, и понял, что мне пора. Сейчас, потом будет поздно, надо выйти и уйти. Дочка не должна видеть меня лежащим на полу. Дойти тогда я смог только до машины, пульса почти нет, слабость, и мир расплывается в глазах. Каким-то чудом найдя силы закурить, я сижу в машине и понимаю, что я на грани. Сердце сдавило, жжение в груди – я знаю эти симптомы, сердце – убогая мышца – не выдержало нагрузок. Набрав 112, диктую адрес, говорю, что в машине, признаки инфаркта.
Договорить тогда я не смог, телефон выпал из руки. Очнулся в машине скорой, мир плывет перед глазами. Двое молодых парней что-то спрашивают у меня. А, врачи, им документы нужны, наверное, вынуть из кармана я не смог. Врач тогда обыскал куртку и все нашел сам. В себя прихожу в больнице в коридоре. Меня выписали на следующий день, жив-здоров, просто не спал пару месяцев, лишь изредка терял сознание, вот сердце не выдержало и решило отдохнуть. Потом психдиспансер, учёт и лекарства. Я честно пил их до января, но толку не было. Уснуть я всё равно не мог. Помогало шампанское, пара бокалов, и мир выключал свет. Это удобно быть не пьющим всю жизнь, экономно.
В январе Вовка нашел меня, и, отпоив дома чаем, заставил купить билет в Израиль. Там часть семьи, там другой мир. Деньги ещё есть, и их не жалко, я начал копить на квартиру, мечтал подарить ключи вместе с кольцом котенку, теперь на эти деньги живу, и за прошедшие три месяца потратил ещё не все. Оставлю деньги бывшей жене на дочь и матери на квартиру и продукты. Свободен, можно уезжать. Я научился спать, я ложился и просто засыпал, слушая звук дождя или далекого прибоя. Дед с бабушкой приняли ласково, как всегда. Дни заполнились мелким бытом и старым варкрафтом. Но главное, я начал спать, это действительно был другой мир для меня, там не было её. Но время идет. И нужно лететь домой. Будь прокляты цепи, что держат меня там. Там, где было счастье, и там, где пришла боль.
