Айха терла маленькую косточку плоским камнем. Тот был покрыт мелкими, но все же хорошо заметными дырочками и быстро стирался. Зато кость становилась совсем ровной, белой и гладкой.
– Как звезды глядят с неба, – напевала девушка себе под нос, – так я гляжу на звезды… Жду, когда упадут, чтобы расшить ими одежду любимого…
Свадебная рубаха из шкуры белого оленя была почти готова. Айха шила ее уже очень долго, не спеша, но и не ленясь. Все должно быть сшито наилучшим образом, ведь это одежда к свадьбе – а до той уже не так долго осталось ждать. Скоро начнутся большие снегопады. Дорогу из полуденного края совсем занесет, и в земли мохначей будет не добраться до следующей весны. Так что Хаста, несомненно, вот-вот придет. Ведь он поклялся!
Обточив костяной кругляш так, чтобы тот стал плоским и совершенно круглым, Айха бронзовым граненым шилом из земель южан просверлила в нем отверстие и острым наконечником вычертила шестиконечный крест – знак солнца. Пусть добрый бог, которому служит ее Хаста, согревает и оберегает его от тьмы, ледяного ветра и мороза. Таких кругляшей-солнышек Айха выточила уже под сотню. И каждый новый, нашитый вокруг ворота и рукавов свадебной малицы, еще надежнее защищал того, кому она была предназначена. Продевая в отверстие костяной чешуйки тонкое сухожилие, девушка вновь запела:
– Как разукрасят твою рубашку знаки солнца – так будет сиять моя к тебе любовь! Как я крепко сшиваю жилами оленью кожу – так будет крепка твоя любовь ко мне!
По нижнему краю малица была обшита плашками из священного мамонтова бивня, призванными охранить от сглаза мужскую силу Хасты и даровать ему многочисленное потомство. Айха не пожалела драгоценной кости. Ведь ее нареченный, хоть и мудрец, каких свет не видывал, все же не могучий уроженец Ползучих гор, а слабосильный южанин. И как они, жители Аратты, только ходят на своих тонких ножках, – кажется, налетит ветер и унесет их! Айха, если бы пожелала, могла бы прихлопнуть Хасту даже не кулаком – ладонью. Но ей ничего такого вовсе не хотелось. Наоборот – мечтала, как станет всемерно оберегать любимого, чтобы в ее суровой земле он был здоров и счастлив. И остался бы с ней не на год, как обещал, а навсегда…
Девушка отложила шитье и залюбовалась делом своих рук. Теплая, добротная одежда, и такая красивая! Вот бы знать, какой свадебный дар принесет ей Хаста?
Айхе вспомнилось, как прошедшим летом, когда они только-только отправлялись в Затуманный край, молодой жрец просто так, по своей доброте и щедрости, начертил ей на руке обережный знак.
«Это „Ард“, первая, самая важная буква, запомни ее… Она означает чистое предвечное пламя, которое есть суть Исвархи и основа всего мира», – сказал он тогда. И Айха замерла, страшась его мудрости и восхищаясь ею.
Солнечный бог, которому служил Хаста, даровал ему дивное волшебство – отразить на тонкой скобленой коже душу любого существа. Будь то оберег – вместилище доброго аара, или нежный весенний цветок, какие распускаются в речных долинах, когда сходит долгий снег, или брат-мамонт, да такой похожий, что кажется, будто он вот-вот оживет и пойдет щипать траву.
Где он, ее нареченный? Отчего так долго не приходит? Неужели позабыл о ней?
Айха сердито мотнула головой, будто отгоняя мошку. Ядовитая мысль не в первый раз колола ей сердце. Нет, этого не может быть! Хаста клялся Солнцем. А когда шаман клянется, призывая в свидетели своих богов, он никогда не обманет. Да и не таков Хаста, чтобы обманывать… Наверняка что-то помешало ему…
