Миссис Коулби кусала нижнюю губу и театрально заламывала руки, всем видом пытаясь вызвать у преподобного отца Лайонелла жалость и сострадание. Но от его проницательных ясных глаз не могли укрыться её лицемерие и расчётливость.
– Какой конкретно помощи вы ждёте от меня, миссис Коулби?
– Ну я же уже говорила вам… Помогите перевоспитать её! Сделайте послушной, порядочной девочкой, и…
– И удобной для вас, полагаю?
Щеки миссис Коулби вспыхнули: « На что вы намекаете? Я – хорошая мать!»
– Не сомневаюсь. Позвольте уточнить, она дочь от первого брака? – преподобный надел очки, изучая документы на столе.
– Да, а при чём здесь это?
– Могу я узнать, кем был её родной отец, каким человеком?
– Негодяем! Мне хотелось бы вычеркнуть этот кусок жизни из памяти! Сколько себя помню, у нас никогда не было денег, а те крохи, что он приносил, сам же и проматывал. Играл в азартные игры, выпивал, мог не приходить домой по несколько дней. Все русские мужчины таковы. А однажды он ушёл и не вернулся. Наверняка загнулся где-нибудь по-пьянке! Простите, конечно, я знаю, нужно прощать ближнего своего… Но он принес мне много горя! И характер был отвратительный – вспыльчивый, непримиримый, не желал слушать никаких замечаний в свой адрес. Если бы ни Кэти, я бы никогда не вышла за него замуж! Я случайно узнала, что беременна, и мне пришлось…
Преподобный протестующе поднял руку, не желая слушать и без того очевидное продолжение: «Достаточно, благодарю вас! Думаю, не ошибусь, если предположу, что девочка пошла в отца, верно?».
Миссис Коулби обрадовалась, что её наконец-то поняли и горячо закивала: «Да, абсолютно! Те же рыжие волосы, тот же скверный характер! Вы не представляете, чего мне стоило уговорить её уехать из России в Америку! Она дралась, грубила, убегала из дома. Я думала, Джон станет ей хорошим отчимом, сможет её урезонить, но она неуправляема!».
Миссис Коулби сделала эффектную паузу, затем громко разрыдалась. Преподобный встал, чтобы налить ей стакан воды: «Прошу вас, успокойтесь. Давайте перейдём к тому, почему вы решили, что наш пансион сможет вам помочь?».
Женщина пару раз всхлипнула и продолжила: «В свои 13 лет Кэти сменила три школы. Из последней её отчислили за хулиганство, она побила мальчика. Тот неудачно пошутил в её адрес. Директор той школы, мисс Трэвис, посоветовала мне отдать дочь не просто в школу, а в исправительное учреждение, вроде вашего. Так я оказалась здесь. Я очень хочу помочь своей дочери!»
Отец Лайонелл ни разу не поверил ей, более того, прилагал массу усилий, чтобы не показать или не высказать этой даме своего мнения о ней, насколько она эгоистична и как ему жаль её дочь. Вместо этого он спокойно и вежливо произнёс: «У нас вовсе не исправительное учреждение. У нас пансион для девочек, образовательное учреждение с религиозной направленностью. Но мы готовы принять вашу дочь. Более того, я готов это сделать уже завтра с утра. Дабы облегчить ваши страдания, связанные с её воспитанием.»
– О, как чудесно! Спасибо! Я приеду в какой-нибудь из выходных, чтобы навестить её. Чек за первый триместр я уже оплатила. Я знала, что вы не откажете! Завтра утром привезу её.
– Хорошо. Комната будет готова. Она располагается в этом же крыле, где и мой кабинет. Зайдите ко мне, как приедете. Хочу лично побеседовать с Катериной, познакомиться ближе.
Утром следующего дня отец Лайонелл сидел в своём кабинете за письменным столом и смотрел на девочку, сидящую напротив него. Молча, мягко улыбаясь, смотрел на колючего ёжика, выпустившего все свои иголочки в попытке защититься, уколов оппонента побольнее. Её скрещенные руки, поза нога на ногу, вызывающий, прямой взгляд – всё кричало о готовности сражаться! Или защищаться?
