...да господибожемой! Что ты хочешь то, а?! Ну, пошли, пошли,
феек за хвосты подёргаем, куда ж тебя девать-то...
Жила я себе спокойно свои 2500 лет, чаи пила травяные — горячие,
дымящиеся, постигала ведьминские науки, людям помогала,
зарабатывала этим. Да вот подкинули мне забот на порог. Причем, в
прямом смысле.
Чья-то дурная башка не придумала ничего лучше, чем принести
младенца в корзине мне под дверь избушки. Мне. Бабе Яге.
И на что рассчитывали-то? Неужто, что съем?!
Так моя спокойная размеренная жизнь превратилась в круговерть.
Малявку решила оставить, куда девать? Не есть же в самом-то
деле.
Мой сын — Кащеюшка вырос давно, стал доктором некромантских
магических наук, отстроил себе крепость, привез туда
жену-красавицу, да живёт, не тужит.
А я снова вот — опять двадцать пять, как говорится. Молодая
матерь, ага.
...Да куда ж ты лезешь, неугомонный?! Пусти, пусти кота, а то он
проклянет же тебя, потом будешь снова отвары от поноса пить...
Сначала я, конечно, впала в ступор. Ребенок. Человечий. Даже не
девочка. И что мне делать с ним? В деревню хода нет ему, раз уже
мне принесли — обратно не возьмут. Оставить в лесу — жалко, чай не
совсем уж я бессердечная.
Первым делом отогрела его, потом напоила молоком с водой, а
дальше села думать.
Думала я, думала, да как-то и привыкла. Семь месяцев уже
детёнышу — с каждым днём в силу все сильнее входит, покоя нет
никому в округе — ни живым, ни мертвым.
Но и я себя живее живых почувствовала. То как оно было — тихо,
размеренно, жизнь — как одно мгновение, растянутое на века. А
теперь что? Что ни минута, то событие. Так и живём. Чай да молоко
пьем, игрой в ладушки балуемся.
...иди, иди, пожалею. Иди сюда, маленький, авось больно-то,
когда с крыльца летишь. Головку-то беречь надо...
А сын-то мой, Кащеюшка, не одобрил. Куда, говорит, Вам, мама,
ребенка младенчика? Уж лучше его на опыты — глядишь чего полезного
выясним. А нянчиться — скучно это, пожить для себя надо -
говорит.
А что мне для себя? Я и так для себя: набегаюсь за день и
бессонницы как не бывало. А чай-то, чай какой вкусный вечером!
Особенно, если это первый чай за день.
Вот и солнышко к закату. Пойду я свою баловеню на бочок
укладывать, да серых волчков запугивать, чтобы и не думали мою
детоньку кусать. Пусть даже в его снах.
Добрых снов.
А у меня ещё дела в мире ночи...
...-Яга!!!! Горим!!! Просыпайся!
-Ты чего, хвостатый, опять обожрался валерьяны? Чё горит-то у
тебя?
-Окно, окно туши! Скорее!
-Ох, ети ж её мать! ...
В хлопьях сажи, лужах воды и обгорелых остатках занавесок сидели
двое: мрачная Яга и поседевший кот.
- Вот говорил я тебе, ничего хорошего от твоего слюновяго ждать
не стоит, лучше б съели его или Кащейке отдали на опыты. Может, я
сожру его, пока ещё чего не натворил? Или превращу в горшок на
худой конец? Хочешь новый горшок, Ягуся? Я тебе для него даже
цветов наколдую.
- Отстань, Персик, и без тебя дурно. Лучше подумай чем дыру в
стене заделывать будем, пока буду искать заклятие для
восстановления, чай, не лето.
Новоявленный семимесячный дьяволёнок невозмутимо разбирал
погремушку.
Погода уверенно портилась, словно предвещая веселую ночь под
дождём лесным путникам. Тучи сгущались, отчего красивый густой лес
становился мрачным и черным. Именно так его и называли - Черный
лес. Кто, когда и почему назвал его Чёрным - уже не помнили даже
старожилы, но все продолжали его так называть, опасаясь нечисти,
живущей в этом лесу. Лошади отказывались идти через Черный лес и
путникам пришлось идти рядочком по тонкой тропинке.
Яга с Персом вместе отращивали избушке новую стенку на месте
сожжённой. Маленький Алёшка отковыривал от печки побелку.
Промокшие, поцарапанные ветками недоброго леса, уставшие и голодные
путники подходили к частоколу с черепами. А что? Да, банально. Зато
гости, видя белоснежные черепа своих предшественников, реже хамят.
Личные границы, комфортное пространство, все дела.
