(Все персонажи вымышлены, любые совпадения случайны)
Рождение
За две недели до Батошиного рождения в пьяной драке убили его отца. И когда ребёнок появился на свет, то своей чистой и незамутнённой душой он интуитивно понял, что этот свет вовсе даже не свет, а какая-то беспросветная тьма. Ну конечно, не та тьма, когда ничего не видно, а просто, никакой радости и никакого счастья он не почувствовал. А ведь Батоша, как и любой другой новорождённый ребёнок на планете Земля, надеялся и верил, что когда он придёт в этот мир, то попадёт и окунётся в состояние абсолютного счастья, наполненного родительской любовью.
Но ничего такого, даже близко, не ощущалось. Были только мамина боль от безвозвратной потери и пронзительная жалость к самому себе, а материнское молоко показалось таким горьким, что Батоша поперхнулся им и заплакал.
Тут на детский плач из какой-то тёмной щели выползла серая, скользкая и мерзкая на вид сущность, в бурятском народе называемая «боохолдой». Она увидела брешь в энергетической защите новорождённого, сунула туда свою поганую морду и начала со свистом высасывать из детской неокрепшей ауры жизненную энергию. От такой неожиданности Батоша впал в ужас и закричал. А эта серая злобная тварь, которая питается и живёт человеческим страхом, вдруг схватила ребёнка за маленькое тельце и начала давить. Но не так, чтобы до конца придушить свою жертву, а чтобы выжать из неё как можно больше ужаса и страха. Ведь это её энергетический корм, питаясь которым, она становится всё сильнее и мощнее.
Вы только не подумайте, что раз схватила за тело, то все это увидели. Нет, конечно. В астральном мире у человека тоже есть своё тонкое энергетическое тело. Вот в это астральное тело Батоши она и вцепилась.
– Пошли вон! – вдруг завопила боохолдой, – Мальчишка мой!
Она злобно зашипела и оскалила пасть на своих соплеменников, которые, издалека почуяв запах страха, осторожно подползали к месту пиршества. А вдруг и им что-нибудь достанется?
В это время, в этом же пространстве, словно из ниоткуда, образовались две пожилые бурятки. Они прибыли из параллельного слоя Вселенной, и стали пристально и с тревогой наблюдать за происходящим. Это были родоначальницы Батошкиных Родов: по отцовской линии и по материнской. Та, что со стороны матери, по имени Унго, печальным голосом первой заговорила:
– Да уж. Врагу не пожелаешь, что свалилось на нашего бедного Батошу: и отца потерял, не успев родиться, и у мамы молоко от горя прокисло. А тут ещё эти твари поганые житья ему спокойного не дадут! – тут старушка вдруг осерчала и резко выхватила из-за пояса нож, – Сейчас я угощу её своим клиночком!
– Погоди, – остановила подругу вторая бабка по имени Дулсан, – наш парень крепкий, пусть закаляется.
Но похоже, что Батошке совсем не хотелось закаляться вот таким вот способом, и поэтому он заорал благим матом во всё своё детское неокрепшее горлышко, прося помощи у окружающих. Тут уж пожилым женщинам пришлось вмешаться. Они вынули из ножен свои острозаточенные ножи, отделанные серебром, и стали тыкать ими в серо-зелёное тело боохолдой до тех пор, пока та с визгом не ускакала прочь. Остальные сущности тоже попрятались, кто куда, и затаились.
Но всё это происходило на тонком энергетическом уровне. В материальном же плане, мать долго не могла успокоить своего ребёнка, а дежурная докторша лишь растерянно разводила руками: мальчик, вроде бы, здоров, а ревёт, как резаный; надо быстрее их выписывать и отправлять домой, а то от его крика всё отделение на ушах стоит.
Младенчество
Бабушка Унго, как в воду, глядела. Эти демонические твари, то бишь, по-бурятски – боохолдой, как только Батошку с матерью привезли домой, будто с цепи сорвались – так и норовили вцепиться в него и задавить насмерть. Вообщем, решили всё-таки извести ребёнка со свету и дело с концом. Ведь для того они и пришли на эту Землю, чтобы показать всей Вселенной, что человек, это просто – «чмо болотное», а вовсе даже не «венец природы». Ну какой-же он «венец»? Нажрутся и мочат друг друга. Придурки…
