1980
Капитана теплохода Коноша Владимира Петровича Поливанова в экипаже «за глаза» называли Винни Пухом. Круглое лицо, маленькие светлые глазки, а на голове топорщились и кудрявились блеклые редкие волосики. И ко всему этому, вечно расстегнутая на круглом животике рубашка, кое как заправленная в поношенные советские джинсы, в народе называемые «Техасы». То есть, он действительно был похож на знаменитого мультяшного героя.
С выходом в рейс Владимир Петрович сразу же начинал квасить. Делал он это умно и продуманно. В начале он, как правило, вызывал старшего механика, но долго с ним не засиживался, поскольку тот был мужик крепкий и мог серьезно сократить капитанские запасы, практически не вредя своему здоровью. Поэтому после первой бутылки капитан выпроваживал стармеха из каюты. А потом в течение всего рейса он каждые два часа выпивал пятьдесят граммов водочки, поддерживая себя в этаком, легко- пьяном состоянии. Глядя на него в эти дни, трудно было поверить, что это Капитан Дальнего плавания, с пятнадцатилетнем стажем.
Но к приходу в загранпорт Владимир Петрович преображался. Он прекращал пить, отмывался дорогим мылом, надевал чистую белую рубашку с галстуком и облачался в черный капитанский китель с золотыми шевронами на рукавах. Иностранных представителей власти, агентов грузополучателей уже встречал уверенный и спокойный настоящий Капитан. И, хотя его английский был далек от совершенства, уверенность, с которой он рубил английские фразы, часто непонятные для собеседника, заставляла последнего усомниться в собственных знаниях, конечно, если эти беседы происходили не в англоязычных странах. Англичане же вежливо улыбались и также вежливо переспрашивали со своим неизменным «Сори».
В последнее время «Заграница» стала утомлять Владимира Петровича своим чопорным порядком, своими портовыми законами, которые ужесточались каждый год, да и правила судоходства усложнились до -нельзя. Единственно, что еще скрашивало его существование в загранрейсах, так это получение, так называемых, «Представительских» – то есть вино- водочных изделий самого высокого качества, пиво – лимонадов и других дефицитных продуктов, которых просто так в архангельских магазинах купить было невозможно. Количество же их в прямую зависело от количества портов, посещаемых судном. Учет и контроль за «Представительскими» осуществлял сам капитан. Поэтому Владимир Петрович считал их своими кровно заработанными и распоряжался ими, как хотел. Примерно половину он выпивал сам, половину от второй половины он увозил домой (и, в общем то это было по- божески – другие домой тащили гораздо больше), а другую половину от второй половины он раздавал всяким полезным людям в пароходстве, и даже, бывало, перепадало по бутылочке стармеху и первому помощнику.
В каботажном же плавание Поливанов был, как рыба в воде. Во всех, забытых богом местах на Севере, его знали и уважали. Он тоже знал всех ответственных за приемку груза по именам во всех пунктах доставки. Он пил с ними, вел разговоры, иногда хитрил и обманывал в мелочах, но груз всегда сдавал точно до последнего ящика, до последнего килограмма. Его небольшую, круглую фигуру в фуфайке, шерстяной шапочке и резиновых сапогах можно было увидеть и на судне и на берегу, куда он выезжал вместе с бригадой. Из всех посещаемых точек, а это были Пеша, Шойна, Колгуев, Индига и другие, Поливанов выделял и, даже по- своему любил, Индигу. Здесь был закрытый безопасный рейд, а это очень важно для выгрузки, здесь была куча хороших знакомых и, кроме того, сюда хорошо заходила семга.
А Толю Жукова – третьего помощника, недавнего выпускника Макаровки, капитан не любил. Не любил он его за высшее образование, за разносторонние знания, за его интеллект и, даже, за его трезвость – на Коноше это считалось почти дурным тоном. До Коноши Толя работал на новом, в то время, судне Вера Мухина, но как то попал в милицию, за то, что дал в морду одному подонку. В милиции долго не разбирались, а видя, что человек трезв и адекватен, очень быстро его отпустили, однако в Пароходство сообщили. И так хорошо начавшаяся Толина карьера, внезапно дала трещину. Визу Толе не закрыли, но в зарплате он потерял – Коноша была на две группы судов ниже, а чем ниже группа, тем ниже и зарплата. Кроме того Коноша все лето ходила по «северам» и доставляла народнохозяйственные грузы в самые отдаленные точки нашей необъятной Родины. Вот и сейчас судно стояло в Архангельске и грузилось на Индигу – достаточно большого населенного пункта на берегу Северного Ледовитого Океана. Местные жители с гордостью называли Индигу столицей Канино-Тиманской Тундры.
