На новую Луну желанье загадай
– она исполнит, лишь веру не теряй.
(Вуно́рская присказка)
В обители при храме Орáи, главном храме империи Вуно́р, что располагался в горах на востоке столицы, не спала Белая роза.
Она стояла у окна, закрытого решёткой, и смотрела в тёмное небо. Как вдруг из-за угла появился яркий огонёк лампы и заставил Белую розу прищуриться, испуганно прикрыть руками лицо.
По стеклу требовательно постучали. Белая роза, вздохнув, опустила руки, позволив себя рассмотреть. Огонёк повисел немного за окном, а затем качнулся в сторону и исчез.
– Тц, – раздражённо прицокнула Белая роза.
Придержав длинные белые волосы, она подняла с пола крошечную, с половину ладони, лампу, поставила на подоконник и, сделав всего шаг, села на кровать.
Ждать долго не пришлось: вскоре щёлкнул замок, дверь скрипнула, и в комнатушку ворвался слепящий свет. За ним появилась пожилая жрица.
– Чего это вы не спите, святая?
– А ты, Волина?
Жрица нахмурилась, и морщины превратили её лицо в капусту.
– Нечего по холодному полу разгуливать. Опять будете кашлять, а мне вас лечить.
– Я встала ненадолго, посмотреть на Луну, – сухо объяснила Белая роза.
– А-а-а-а, – понятливо протянула Волина. – Помню, мы в детстве каждую новую Луну высматривали и пели: месяц, месяц, выходи, да желанье забери.
– И забирал?
– Забирал, в те времена и не такие чудеса случались. Но вы, святая, не занимайтесь глупостями, ложитесь. – Она проследила, что Белая роза забралась под одеяло, и, перед тем, как выйти в коридор, добавила: – А если хотите чего, лучше помолитесь Орáи.
Дверь снова скрипнула, впустив полумрак, в замке́ повернулся ключ, и наступила тишина.
– Если бы это помогало, меня бы давно здесь не было, – тихо проворчала Белая роза и сосредоточила свой взгляд на маленьком огоньке собственной лампы.
***
В особняке Оттанидисов, что находился на юге столицы близ озёр, не спала Каталина.
Она тихонько пересекла первый этаж, где траурные красные покрывала прятали всё: от мебели до картин и гобеленов, тайком спустилась в сад и свернула к старому фонтану, заросшему травой. Оглядевшись, шёпотом позвала:
– Милетон.
От деревьев отделилась тень, зашуршали шаги.
– Тебя никто не видел? – спросил мужской голос, приблизившись, и в руку Каталины всунули тканевый мешочек.
– Никто. Следят за пустой комнатой, – довольно ухмыльнулась она и вытряхнула на ладонь два сверкающих камешка.
От их света волосы Милетона вспыхнули золотом, в рыжевато-коричневых глазах заплясали огоньки.
– Когда ты уезжаешь? – нахмурился он.
– В конце Луны. Дядя хочет, чтобы я поступила в храм до праздника.
– Торопится.
– Угу, – Каталина принялась накручивать на пальцы прядь каштановых волос. – Я сбегу.
– Нельзя, только усугубишь свои проблемы.
– Не хочу покорно сидеть в храме до совершеннолетия. Мне всего шестнадцать! За два Цикла света все встанут на дядину сторону. Слышал, что он рассказывает? Будто я тронулась умом от горя! – возмущённо воскликнула Каталина.
Где-то вдалеке залаяла собака, к ней присоединилась вторая, третья. Кто-то на них прикрикнул, и снова наступила тишина.
– Скверный слух, – Милетон покачал головой. – Хорошо бы разыграть карту любящей дочери, старикам из совета такое понравилось бы.
– А что с храмом? Как мне оттуда выбраться? Я думала отравить дядю и под предлогом заботы о нём вернуться в герцогство, но, боюсь, не получится: дядя ничего от меня не примет. Подозреваю, даже мои письма он приказывает открывать слугам.
– Тебе нужна поддержка, чтобы снять опекунство. Сначала бы получить разрешение остаться в столице, – Милетон потёр подбородок. – Нужно что-то заметное, может быть, скандальное.
– Отравить императора? – съязвила Каталина.
