Жила на Донбассе простая семья,
Отец был шахтёром, а мама – швея.
Построили домик и садик при нём,
Цветы посадили, что пышут огнём.
Цвели за забором и яблони, груши
И к осени сад становился всё гуще.
Когда родилась у них первая дочка,
Отец посадил прутик-вишню с цветочком.
Когда родилась у них дочка опять,
Отец снова вишенку стал выбирать.
Цвели по весне, как букеты, две вишни
И счастье в их доме не было излишним.
Под вишнями этими дочки росли,
Сидели, ходили, как вишни цвели.
Под вишнями вечером чай пили, пели
И их голоса под Луною звенели.
Одна пела громко, другая – тихонько.
Отец улыбался – гарны девчононьки.
Всё чаще вздыхать что-то стала их мать:
Пришла пора девочкам в мир вылетать
Из тёплого гнёздышка, учиться ведь надо,
Умом всё понятно, а сердце – не радо.
Уехала старшая скоро в столицу,
Вторая – во Львов, чуть ли не за границу.
Но каждое лето, как вишни налились,
Они возвратиться домой торопились,
Чтоб снова родимого батьку обнять
И маму любимую поцеловать.
Гордились по праву детьми их родители:
Одна будет врач, а вторая – учителем.
Смеялся отец: «Не страшна нам зараза,
Любимая дочка нас вылечит сразу.
А если мы, мать, вдруг чего-то не знаем,
То дочка вторая пусть всё объясняет».
И как-то, приехав уж в отпуск, с собой
Они привезли женихов к ним домой.
*
Весёлая свадьба в посёлке была,
А вечером песня под небом плыла.
Чтоб было понятно, отец объяснял:
«У старшенькой муж – он Мыкола – москаль».
Когда же спросили, на младшей кто женится,
Отец отвечал: «То Петро, западенец».
И тот и другой сыновьями им стали,
Как дочек любили их, не различали.
И, как сговорились, в один день их дочки
Родили и каждая сына. Сыночков
Назвали мужья дочерей одинаково –
И тот и другой названы Александром.
Отец хохотал: «Угодили мне дочки –
Родили сыночков и оба – Санёчки».
В тот день, как узнал, вишни он посадил,
К тем двум, что уже вполне зрелыми были.
Дед внуков кликал не Сашок, не Санёк,
Не Шурка, а хлопчик, но чаще – сынок.
И деда внучата, конечно, любили,
Хотя и не слушались, часто шалили.
Когда дед чинил свою ретро-машину
Они помогали ему, как два сына.
А он, проходя, наклонялся к ним ловко,
Стараясь погладить родные головки.
И если спросить, так чьего же сыночка
Дед больше любил, хохотали уж дочки,
Что любит отец их, конечно же, Саню,
Бензином уж слишком от мальчика тянет.
А дед улыбался и, гладя их чубчики,
Опять повторял своё: «гарные хлопчики».
Читал дед им книжки, на лыжах ходил,
На тихую речку рыбачить водил.
Учил их всему, что для русского свято –
Любить свою Родину и помощи брату.
Росли пацанята и вишни росли…
И каждой весною все вишни цвели.
Хоть жили, казалось бы, все далеко
И вместе собраться совсем нелегко,
Но всё же старались собраться родные,
Следили, чтоб слов не звучало дурных.
Но реже гораздо бывать стали дочки…
Скучали дед с бабкой по «гарным сыночкам».
Хотя и звонили им внуки, зятья,
Совсем не забыла их «гарна семья».
*
Шли годы… вдвоём они встретили тот,
Уже трижды клятый четырнадцтый год,
Когда на Майдане вдруг власть захватили
Фашисты. Хоть многие против них были,
Но только отпор чтобы нацикам дать
Их кто-то же должен тогда возглавлять.
Увы! Не нашёлся из них хоть бы кто-то,
Носить кружевные трусы всем охота.
Но были и те, что не стали мириться
С той новою властью, они отделиться
Решили от этого бреда, позора…
Пришлось создавать блокпосты и дозоры.
В Крыму обошлось всё без крови, без боли,
Донбасс же решили лишить своей воли.
Не верили люди, с пустыми руками
Бросались на танки, просили: « Вы с нами
Здесь жили всю жизнь, так останьтесь же здесь,
Донбасс многоликий, но русский он весь.
Хоть числишься ты «украинский казак»,
Но знаешь: ты – русский, всегда было так.
Всегда были русскими Киев и Галицк,
Князья их сражалися русскою палицей,
