Бенефис

„Убеждена, что каждый человек заслуживает признания за то, что он жил на этой Земле. Как современников, так и потомков…“

Е. Палетте.

Я, Евгения Валентиновна Палетте, родилась в городе Владивостоке, в семье флотского офицера. В 1946 году, маленьким ребенком, приехала в КЁНИГСБЕРГ, куда был направлен отец для дальнейшего прохождения службы. Вся жизнь моя прошла в этом городе, за исключением нескольких лет, когда уезжала учиться. И потом 40 лет работала в «скорой». Работала сутками через двое, иногда трое. Стало быть, было время писать. Писать начала рано. В 9 классе средней школы. Сначала это были стихи, о которых сейчас говорят, что они хороши. И это, заметьте, говорят пишущие люди, что очень редко бывает… У меня есть две книжки стихов, изданных в Калининграде. Но сама я всегда была влюблена в прозу. Мне нравились ее возможности – ее палитра, ее разноплановость, ее ритм, ее бесконечные возможности слова, особенно, если использовать сюр, что дает фантастическое удовольствие. Но сейчас, когда я много времени отдаю прозе, я иногда пишу и стихи тоже. Сейчас работаю над романом «СЮЗЕРЕН». Потрясающая работа. Но есть уже изданные книги. Например, о депортации немецкого населения из Кёнигсберга (о дружбе двух замечательных детей, которым пришлось расстаться. Мальчик, сейчас известный художник, его уже нет, приезжал в 2000 году в Калининград. И я ему делала выставку в Stadt Halle.

Есть и другие романы. Например, «Квадрат» (об ответственности каждого человека за то, что он делает в этой жизни, на примере Латвии в 1939 и 40 гг.) Расстановка сил, ситуация, в которой оказались прибалтийские республики, давние соседи, с одного двора – полковник Советской Армии Руппе и его приятель-легионер фашистского легиона в Латвии. Есть роман «Интрига». Место действия – Германия и Россия. Автор романа, как и его герой, убеждены, что ничего «ТАКОГО СТРАШНОГО» в этом городе (Берлине) не будет, потому что здесь – ТЕРРИТОРИЯ ЛЮБВИ, освященная чувствами и верностью им, этим чувствам, главных героев…

Вот, и все, что хотелось бы сказать в связи с моей автобиографией.

Когда Лизавета Петровна вошла в приемную Главного врача, секретарь, уже изрядно полысевшая дама с ветхим домиком бог весть на чем державшихся на затылке волос, не сразу поняла, – зачем это она, Мячикова, пожаловала.

– Вы к ко-му? – словно на какое-то время забыв, а потом – вспомнив, последний слог, поинтересовалась она, взглянув на Лизавету Петровну одним из своих неопределенных взглядов.

Но Мячикова все-таки почувствовала неприязнь. И эта неприязнь не оставляла сомнений: скандирующая «птица Феникс» о приходе Лизаветы Петровны знала.

– Он за-нят, – опять сказала секретарша, взглянув на дверь справа и уже вставляя в пишущую машинку лист бумаги.

О том, что разговор окончен, Мячикова должна была догадаться сама.

– Мне только что по рации отменили вызов, – не отступала Лизавета Петровна. – Сказали зайти к Главному.

– Он за-нят, по-ни-ма-е-те! – сухо и громко еще раз произнесла «птица Феникс», растопырив свои еле видные глазки, что должно было означать крайнее изумление.

Секретарша снова вернулась к листу бумаги, который, наконец, вправила в машинку. Занятая своим делом, она, тем не менее, несколько раз взглянула на Мячикову, словно собираясь что-то сказать, но рот так и не открыла, хотя короткий прицельный взгляд и, время от времени, вздрагивающий кончик носа говорили о том, что эта дама что-то знает и она это «что-то» не одобряет.

– Ез-жай-те на вы-зов. Ез-жайте. По-том при-е-де-те. – еще раз сказала секретарша, уже не глядя на Мячикову и, кажется, уйдя в работу.

А Лизавете Петровне показалось, что секретарша разделяет не только слоги, но и буквы.