12 октября 119 года от Рождества Христова по новому стилю
– Мать честная, – выдохнул здоровенный дружинник, разинув от изумления рот.
Он быстро справился с собой, дёрнув при этом головой, но зачем-то вытащил меч из ножен и крепко сжал его в руке. Второй, не менее мощный, с рыжей бородой, замер, хлопая ресницами. Может быть, привиделось. Он даже головой покачал, борода затряслась из стороны в сторону. Видение не исчезало. Тогда оба, боясь разрушить хрупкую картину, крадучись подошли к краю крепостной стены.
Осеннее солнце здесь, в Новой Византии, уже встало и согрело камни. Небо оставалось безоблачным, как, впрочем, всю неделю. С моря дул тёплый бриз.
– Эй, ты чего? – спросил Мишаня Кривобой, протягивая руку к девушке, сидящей между крепостных зубцов.
Она не вздрогнула, не оглянулась, не шевельнулась, молча смотрела вниз, на море, разбивающееся о камни под крепостной стеной. Пьяная, что ли? На девушке не было одежды, только золотая цепочка на шее. Видимо, на ней висел крестик. Мишаня не успел притронуться к круглому, обвисшему, обречённому плечу.
– А-а-а! – заорал Данила Звонков, отступая.
Девушка полетела вниз со стены, практически не меняя позы.
– Это не я! – крикнул Мишаня Кривобой, обернувшись к напарнику. – Ты видел? Я даже не дотронулся до неё. Не успел.
Данила перестал орать, сглотнул. Точно. Он видел, что девушку Мишаня не трогал. Почему она упала? Оба подошли вплотную к крепостным зубцам и посмотрели вниз. Там, среди камней лежало тело – загорелое, юное, неподвижное.
* * *
– Лука, разве ты забыл манеры? – строго спросил великий князь и нахмурился.
Валентин Сергеевич с рождения шепелявил, не сильно, но всё же, и никакие учителя не могли исправить этот дефект. От этого его речь иногда казалась комичной, но никто не смеялся. Великого князя боялись из-за его характера. Он словно старинные бомбы – взрывался мгновенно и поражал всех и вся. Правда, также быстро он успокаивался, как будто ничего и не было.
Наследник сидел по правую сторону от отца и разговаривал с набитым ртом. Кусочки завтрака вылетали и падали в тарелку венценосного родителя.
Великий князь со свитой занял дворец, некогда принадлежавший древним правителям, ещё до второго пришествия Христа. Его также облюбовали варвары. Чёрные полотнища со скрещенными, кривыми саблями и трёхглавым волком сняли. Вместо варварских флагов со стен теперь свисали белые штандарты с зелёными крестами – символ Новороссии.
– Извините, Ваше величество! – с пафосом сказал Лука Валентинович.
Он закрыл рот, тщательно пережевал, проглотил еду и продолжил рассказ.
– У них оказалась така-а-ая библиотека, что трудно пересчитать все книги. Представляешь? – с жаром спросил подросток. – Наверное, там сто тысяч миллионов книг.
Лука схватил стакан с молоком и залпом выпил.
– А может быть и больше, – мечтательно добавил он.
Валентин Сергеевич вздохнул и уныло потянулся вилкой к яичнице. Эх, если бы была жива великая княжна, его дочь, любимица, умница, смелая и отважная, как истинный лидер. К сожалению, она умерла. Впрочем, как остальные шестеро его детей. А этого сына ему никогда не перевоспитать. Даже крестовой поход не привил Луке любовь к военному делу. Эти чёртовы книжки всё равно занимали первое место в жизни наследника престола.
Великий князь отложил вилку и встряхнул курчавой головой. В его красивых глазах оливкового цвета промелькнул огонь протеста. Никогда не говори никогда! Ничего, ничего, вот вернутся новорусичи в Новороссию, отец займётся его воспитанием вплотную. Никаких книг, только муштра, верховая езда, стрельба и тактика. Мы ещё посмотрим!
– Ваше величество, Вам письмо, – доложил старший помощник великого князя.
