«Замороженными пальцами в отсутствие горячей воды-ы», – напевала Нюта, пытаясь отмыть жир с очередной тарелки. Сезон, официальным гимном которого можно считать песню Земфиры, начался несколько дней назад. Процедура мытья посуды после обеда теперь занимала уже не двадцать минут, а полчаса. Время от времени (каждые пять минут) на кухню заглядывал двухлетний Сеня, тянул маму за халат, на что та снова и снова отговаривалась тем, что всё ещё не помыла посуду. Малыш в ответ ныл, но не так чтобы сильно – для проформы, а потом уходил в детскую. Пока там что-то падало, шумело и шелестело, Нюта могла быть спокойна: ребёнок при деле.
«Заторможенными мыслями в отсутствие, конечно, тебя-я», – просилась вторая строчка. Пропев её, Нюта саркастически улыбнулась: вон он, отсутствует – прямо лёжа на диване. В сердце кольнула льдинка. «Зато не пьёт!» —успокоила себя Нюта и снова промурлыкала под нос первую строчку песни с тем, чтобы уже не останавливаться. Возвращаться опять к мысли, что из её жизни постепенно исчезает муж, было выше её сил. Домыла посуду, уложила Сеню спать. На время тихого часа были запланированы стирка, мытьё полов и чистка картошки для ужина. То самое семейное счастье в простой двушке спального района.
Вечером после прогулки, ужина и укладывания Сени спать муж с намёком обнял Нюту пониже спины. Он уже принял душ и был настроен на выполнение супружеского долга. Обессиленная очередным выходным днём, потащилась в ванную и она… Обтираясь видавшим виды полотенцем, Нюта разглядывала себя в зеркало. «Душераздирающее зрелище!» —пришла она к выводу и принялась декорировать своё изуродованное родами и кормлением ребёнка тело. В шкафчике был припрятан относительно новый комплект нижнего белья. Если не снимать бюстгалтер, грудь не будет обвисать, а трусы (не легкомысленные трусики, нет, а именно трусы) идеально прикрывали покрытый растяжками живот, который не убирался никакими упражнениями. Ну всё, готова.
Быстрый и стремительный секс с оглядкой на дверь спальни закончился раньше, чем Нюта успела хотя бы разогреться. Муж с чувством произнёс, что любит, и отправился курить. А она нашла трусы, которые супруг сорвал не глядя, стянула бюстгалтер, накинула на себя просторную (ещё в беременность носила) ночнушку и отправилась спать Сене под бочок. Она спала с сыном в зале, а муж занимал спальню. Нюта отселилась от него в третьем триместре беременности, когда супруг начал храпеть по ночам. После рождения Сени стало очень удобно не вскакивать каждые полчаса, чтобы укачать ребёнка в колыбели, а брать его себе под бочок. В какой-то момент Нюта начала кормить малыша грудью во сне – и реально высыпалась. И плевать ей было на советы оставлять ребёнка в его кроватке. Сами бы попробовали вставать по двадцать раз за ночь! Мужа всё это вполне устраивало: ему же надо высыпаться, он работает. А плач в соседней комнате его не будил. Тем не менее, папа считал своим долгом жаловаться на то, как плохо он спит из-за сына. Однажды Нюта, измерив ночью температуру малышу и увидев, что столбик ртути замер на отметке «38,5», вызвала скорую. Приезд медиков (в том числе звонок в домофон) не разбудил папашу. К счастью, в больницу ехать не пришлось – Сеня просто перегрелся. А утром Нюта поинтересовалась у мужа, как ему спалось. Тот, как всегда, «почти всю ночь не спал». Информация о приезжавшей скорой застала его врасплох. После этого случая жаловаться на вынужденную бессонницу он стал заметно реже.
Итак, Нюта аккуратно разобрала баррикады из подушек, призванные не дать Сене упасть, и улеглась рядом с сыном. И – к собственному удивлению – разрыдалась. Чтобы не разбудить малыша, мама уткнулась лицом в подушку, только плечи вздрагивали. И дело было не в плохом сексе. После родов он по большей части таким у них и был. Вернее, дело было не только в этом. Нюта больше не чувствовала себя женщиной. Она ощущала себя старыми домашними тапками: стоптанными, пропотевшими – и удобными. Сегодня к Нюте пришло осознание, что старые тапки рано или поздно выбрасывают, купив новые.
