Имя поэта Александра Очеретянского было известно в самиздате еще в конце 60-х годов. Закономерно мы находим его публикации в “Голубой Лагуне” и в других тамиздатских сборниках. В конце 80-х его узнала публика, интересующаяся новыми независимыми журналами, как главного редактора и издателя знаменитого журнала «Черновик», почти четверть века игравшего важную роль в развитии и собирании новой российской словесности с авангардными корнями. Несколько собственных поэтических книг Александра Очеретянского, появившихся в 90-е годы в России, показали высокий уровень его погруженности в наследие русского авангарда первой половины XX века. Его собственное творчество неразрывно связано с его исследовательской работой в этой области.
И вот перед нами объемный том поэтического собрания. Поражает разнообразие формальных техник, которыми владеет поэт, применяя то графические приемы, то афористическую краткость (удетероны, диптихи), то контекстуальную недосказанность – все ради того содержания, которое он стремится донести до своего читателя. И читатель очень быстро чувствует, что несмотря на все формальные изыски и новации, перед ним лирик, тончайший лирик и это не отвлеченные «тексты», а истинная лирика, и, как всякая лирика, рожденная глубокими переживаниями и раздумьями, это исповедь поэта. «БИО избранное ГРАФИЯ» – авторское название книги. «Название придумываю сам....» – как сказано в одном из его стихотворений, и это правда. Действительно, в его БИО-книге отразился творческий период ни много ни мало в пятьдесят лет. За эти полвека столько всего случилось в мире, столько событий затронуло сердце поэта! В своем письме ко мне Александр Очеретянский провидчески назвал это собрание «последним из крупных проектов моего творческого «Я».
Предваряя книгу, он утверждает, что «всю свою сознательную жизнь поэт пишет одно стихотворение, не гипертекст, а один свой и только свой стихо-текст… уходя, возвращаясь, дописывая себя, переписывая…» В этом признании очень важное слово «свой», «только свой», ведь о чем бы ни писал поэт Александр Очеретянский, во всем звучит его голос, присутствует его особенное чувствование мира. «Свое/всегда иметь о жизни представление» – это его осевая линия жизни. Тем не менее, оно понятно и близко другой душе. Многие могут сказать про себя, как поэт:
«Уж ломали меня, ломали,
все ломали кому не лень.
Убивали меня печали
и расстреливал черный день.”
Хотя, наверное, не каждый повторит вслед за ним:
«Странное дело – печаль улетела,
Странное дело – пишу.”
Это «пишу» означает очень многое: и работу поэта, и счастье поэта, и его доверие непостижимой силе стиха – вдохновение одолеет любую печаль.
Книга собрана не по хронологическому принципу, хотя стихи выделяются в разделы по годам: 70-е, 80-е, 90-е, 2000-е. Но не то важно, как с годами менялась поэтика, как в тот или иной отрезок времени преображался стих – важно и удивительно другое: через всю книгу, то есть через всю жизнь, идут одни и те же темы, главные для поэта: тишина, листва, одиночество, люди, то, что он выразил строчкой: “Суть человеческих взаимоотношений/Всегда была загадкой для меня”. И он пытается эту загадку разгадать – в стихах-посвящениях, в воспоминаниях о прошлом , в себе самом. Одно из самых проникновенных стихотворений второй половины 70-х «Псалом»построенное на повторах, всегда усиливающих авторскую мысль и одновременно вносящих музыкальное начало в стиховую ткань, звучит как открытый призыв и мольба:
«В огромном этом ярком пышном сочном Всеобъем лющем и красочном Живом Неумолимом и бесспорном этом мире нет слабым места слабым места нет хотя лишь слабые и только слабые одни Они одни они понять умеют в полной мере ощутить Всю красоту Всю глубину Всю ненависть Всю ярость Всю любовь одной-единственной единственно-одной немыслимо и мыслимо достойной человека жажды жить»
