Аннотация. Можно ли согласиться оказать услугу своему бывшему парню? Можно. Если услуга хорошо оплачивается. Может ли благое дело перерасти в катастрофу? Может. И тогда бросающийся ножами домовой покажется нежным цветочком в отравленном букете из чертополоха.
БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ
– Сколько заплатишь?
Теперь я бесплатно ничего не делала. Позиция у меня такая стала – товаро-денежная. Если что-то надо – плати.
– Насть, не занудствуй.
Мой взгляд скользнул по тщательно уложенным каштановым волосам Алексея, по правильным аристократическим чертам лица, по дорогому костюму-тройке, по начищенным до блеска ботинкам. Не впечатлилась. Совсем. Внутри ничего не дрогнуло. Не всколыхнулось. Ни ёкнуло.
Перегорело.
Переболело.
Уже два года как.
Алексей – холёный избалованный мажор, которому доставалось всё на блюдечке с голубой каёмочкой. За практически семь лет студенческой жизни мы с ним через многое прошли. Сначала я была для него пустым местом, а потом Алексей внезапно начал за мной ухаживать. И как ухаживать…
Красивые слова, цветы, рестораны… Волков дарил мне разные приятные мелочи, приглашал в кино, в театр, в кафе. Я растаяла. Я влюбилась в эти серые штормовые глаза, в пьянящую и манящую улыбку, в нежные пальцы, сладкие речи. Я ради Лёшки готова была на всё. Я его боготворила, дышала им и для него. Помогала ему с презентациями, перекидывала лекции, прикрывала Алексея, когда он прогуливал и даже курсовую за него написала. А он предал!
Я увидела его с Людмилой с параллельного потока, они целовались. Алексей уверял меня, что Люда на него сама набросилась и, обняв, поцеловала. Он растерялся, не успел её от себя отодвинуть, и тут по закону подлости появилась я. Парень клялся и божился, и я ему поверила. Ходила за ним тенью, готовая услужить, и меня гоняли с поручениями и просили помочь с заданиями. А потом случилась Надя: мы с ней вместе в общежитии жили. Я их застала вместе. Лёшка уверял, что моя соседка его соблазнила, он сопротивлялся, но гормоны взыграли, он же живой человек, и мы вроде как с ним пока ещё не женаты.
Я буквально физически ощутила, как сердце разорвалось на части. Как в каждый кусочек воткнули по ножу и медленно погрузили в истекающую кровью трепещущую плоть стальные лезвия. Душу разодрали в клочья. Я не могла дышать.
Думала, что хуже предательства быть ничего не может.
Ошиблась.
Меня добили.
Уничтожили.
Растоптали.
Алексей с издевательской усмешкой выплюнул в лицо, что поспорил на то, что я за ним, как собачонка бегать буду, тапочки в зубах по первому щелчку приносить стану. И я носила конспекты. Понимала. Принимала и бегала.
На глаза навернулись настырные слёзы.
Тело сотрясла крупная дрожь. В голове звенело. Нервы, словно перетянутые струны грозили лопнуть в любую секунду. Искалеченная истерзанная душа задыхалась от боли.
Не знаю, что бы со мной было, если бы не Ядвига. Она приютила меня, а потом уговорила остаться, так как на двоих снимать квартиру дешевле. Только благодаря Ядвиге я смогла пережить два самых ужасных месяца. В груди зияла незаживающая кровоточащая рана. Каждый вздох причинял боль. И даже мимолётный взгляд на своего уже бывшего возлюбленного выжигал внутренности, а каждое его лживое слово оставляло клеймо на душе. У меня за спиной шушукались, на меня бросали ядовитые взгляды, говорили, что я не ровня такому парню, и он правильно сделал, что променял меня на другую. Чужие упрекающие и насмешливые взгляды жгли, оставляя ожоги, которые раскалёнными иглами вонзались в мозг, хлестали по сердцу, как огненные нити, оставляя невидимые рубцы.
Алексей изменился, стал злобным и заносчивым, он начал изводить меня, заставляя уйти из института и глаза ему не мозолить своим вечно угрюмым лицом. По территории института я ходила как по осколкам. Каждый шаг приносил нестерпимую боль.
