— Шесть порций блинчиков с шоколадным соусом и со сладкой ореховой начинкой, — прохрипел в трубку Жан-Поль и откашлялся. — Взбитые сливки с малиной. Тоже шесть порций.
— Ещё что-то? — девичий голос на том конце провода был нейтрально-вежливым, но Жан-Полю почудилась в нем отчетливая насмешка и осуждение.
А всё из-за того, что заказывать это сладкое изобилие было дико стыдно — он ведь не ждал гостей, он собирался сожрать все порции сам! В одиночестве! Притопывая ногами от нетерпения и алчности… Да что там! Уже сейчас при одной только мысли об этих самых шоколадных блинчиках в горле рождался рык, который едва удавалось подавлять.
— Простите. Вас плохо слышно. Что-то… рычит в трубке. Блинчики и взбитые сливки? Это всё?
Жан-Поль стиснул зубы. Что-то рычит! Что-то! Не что-то, а кто-то — а точнее, он сам!
— Да… Всё…
Рогатый и все его прихвостни! Да кого он хочет обмануть-то?
— Нет! Ещё штрудель со сливочным соусом и ореховые меренги!
— Тоже по шесть порций?
— Нет!
Напряженный член в кулаке дернулся, начиная наливаться, в яйцах опять возникло тянущее томление, и Жан-Поль вновь зарычал. На этот раз от отчаяния.
— Простите? — переспросили в трубке еще более вежливо, и Жан-Поль сдался. Окончательно.
— Да! По шесть порций всего. И ещё клубничный молочный коктейль. Литровую порцию. Запишите на мой счет, пожалуйста. Жан-Поль Делар… Делоне. ВИП-карта… — он продиктовал номер на память.
Рогатый и все его прихвостни! После опять придется на тренажёрах пóтом умываться или по лесу в волчьей шкуре километры наматывать, чтобы согнать то, что он нажрёт в этот раз. И сидеть на строжайшей диете.
В наследство от отца Жан-Полю досталась широкая кость, а от мамы склонность к полноте, с которой он боролся истово всю жизнь. Но сумел лишь превратиться из толстого мальчика, каким был в детстве, в очень плотного, просто-таки квадратного мужчину с пудовыми плечищами. Никакой стремительной и гибкой стройности истинного волка-оборотня. Медведина неповоротливая, блин. Бронетранспортёр. Тяжелый танк. Ходячая гора мышц… Которые удивительно споро зарастали ровным слоем жирка, стоило только дать себе послабление. А тут ведь даже не послабление! Тут натуральный праздник непослушания! Но делать было нечего.
— Доставочку заказывать будете? — спросила девица из кондитерской лавки.
— Да. Сегодня да, — Жан-Поль тяжело вздохнул.
В этот раз гон у него начался неудачно. В тот момент, когда верный Мишель — его бессменный водитель — уехал в другой город на свадьбу к своей старшей дочери. Никого другого с работы в подробности личной жизни Жан-Поль посвящать не хотел, а потому до квартиры, в которой обычно переживал эти малоприятные эпизоды в своей жизни чистокровного волка-оборотня, пришлось добираться на такси. А теперь ещё нужно будет продиктовать её адрес этой девице из кондитерской, чтобы та смогла организовать доставку заказа…
Когда название улицы, номер дома, квартиры и этаж были записаны и уточнены, а Жан-Поль в качестве особого пожелания указал, чтобы посыльный был мужчиной и человеком, осталось только проститься и сесть в кресло, чтобы ждать.
«Поскорее бы… Пока я ещё хоть как-то себя контролирую».
Жан-Поль опять откашлялся — в горле по-прежнему колючим комом ворочался рык. Шерсть на загривке стояла дыбом, и кожа под ней из-за этого страшно чесалась. Соски затвердели и стали чувствительными настолько, что каждое прикосновение ткани рубашки ощущалось так, словно по ним наждаком проходились. А уж о том, что творилось в штанах, и говорить было нечего — жесть. Нет, не жесть — сталь, чугунина, блин! И ведь никакая дрочка даже на время эффект этот расчудесный не снимала! Долбаный гон! Долбаный, распроклятый гон!
