Истории, рассказанные ночью
– Вставайте! – капитан потряс Батурина за плечо. – Скоро Пушкино!
Поезд гремел среди леса. Пар шипел в кустах, как мыльная пена.
Стояла ледяная и горькая осень. По ночам ветер шумно тряс над дощатыми крышами гроздьями стеклянных звезд. Огородные грядки были посыпаны крупной солью мороза. Пахло гарью и старым вином. А в полдень над горизонтом розовым мрамором блистали облака.
Капитан скрутил чудовищную папиросу из рыжего табака, пристально посмотрел на работницу в красном платочке, дремавшую в углу, и спросил ее деревянным голосом:
– Вы рожали?
– Как?
– Детей, говорю, рожали?
– Рожала.
– С болью?
– Да, с болью.
– Напрасно.
Батурин от изумления проснулся, даже привскочил. Свеча отчаянно мигала, умирая в жестяном фонаре. За окном мчались назад, ревя гудками, лязгая десятками колес, обезумевшая ночь, ветер, кусты и леса. Мосты звенели коротко и страшно. Путевые будки налетали с глухим гулом и проносились, затихая, к Москве.
– Вот это шпарит! – Капитан расставил покрепче ноги. – А с болью вы рожали, выходит, зря. От дикости. В Австралии не так рожают.
– Я знаю, что яйца пекут по-караимски, – пробормотал насмешливо Берг, – но чтобы рожали по-австралийски – что-то не слышал.
– Вы многого не слышали, к сожалению. За эту тему с вас рубль.
– Ну рубль, – вяло согласился Берг. – Рассказывайте!
Капитан был неистощим. Рассказы сыпались из него, как пшено из лопнувшего мешка. Сначала Берг записывал их, потом бросил, изнемогая от их обилия, не в силах угнаться за веселым капитанским напором.
– Очень просто. Женщине впрыскивают в кровь особый состав, и она рожает во сне. Поняли? Мышцы сокращаются, ребенок выскакивает, все идет гладко. Ни один мускул не сдает. Этот способ практикуется только в Австралии, и то в виде опыта – в тюрьмах над арестантками.
Узнал я об этом в Брисбенской тюрьме. Меня засадили за забастовку моряков, – мы пустили на дно в Брисбене корыто со штрейкбрехерским грузом. В тюрьме я им показал! Надзиратель принес ведро кипятку, чтобы я вымыл пол в камере. Я спрашиваю:
– Будьте добры, скажите, что написано над воротами тюрьмы?
Он удивился.
– Брисбенская тюрьма его величества короля Англии.
– Так пускай король сам моет полы в своей тюрьме, я ему не обязан.
За это меня загнали в карцер. Я схватил дубовую табуретку и с восьми вечера до часу ночи лупил в дверь изо всех сил. А парень я, видите, здоровый. Тюрьмы там гулкие, с чугунными лестницами, – чувствуете, что поднялось. Тарарам, гром, крики. Но терпеливые, черти. Молчали. Только в час, когда я сделал передышку, пришел начальник тюрьмы.
– Как дела? – спросил он ласково.
– Благодарю вас, сэр.
– Вы намерены еще продолжать?
– Вот отдохну малость и начну снова.
Он пожал плечами и ушел. Я колотил с двух часов ночи до десяти утра. В десять утра меня вернули в мою камеру, – пол был начисто вымыт.
– Это не арестант, а дьявол, – говорили сторожа. – Из-за его джаз-банда арестантка номер восемнадцать родила на месяц раньше срока.
– Ребенок жив? – спросил я.
– Жив.
Я написал ей поздравление на клочке конверта и передал в лазарет.
«Простите, миледи, – писал я, – что из-за меня вам пришлось поторопиться».
Она была дочь мелкого фермера и сидела за убийство мужа. Тогда вот я и узнал об этом способе, – она родила во сне здоровую девочку. Я видел ее в саду при лазарете. Меня тоже потащили в лазарет: я симулировал падучую. Я испортил им много крови.
– Вот! – Капитан вытащил из кармана синюю толстенькую книжку. – Вот описание этого способа. Книга издана в Сиднее. Я перевожу ее на русский, Семашко издаст, и я заработаю на этом деле не меньше ста «червей».
Капитан начал развивать изумительные перспективы, – новый способ рожать приведет к неслыханному изобилию, женщины будут рожать каждый год, республика завоюет весь мир.
