Десять лет назад я выиграл у смерти партию в шахматы, и трофейный король все еще лежит у меня в кармане. Но игра продолжается. И теперь я сам сделаю первый ход.
Старая лампа отбрасывает на записи свет, будто бы разжиженный жемчужной краской. За окном мрачная туманность ночной улицы, окропленная яркими брызгами машинных фар, слышится гул людских разговоров, топот ног по асфальтированной дороге и шелест водяных брызг, ударяющихся о стекло. Квартира погружена в безмолвный мрак, часы мирно тикают в гостиной, и медленный бег секундной стрелки эхом отбивается от стен, оклеенных обоями с шелкографией.
Как же все-таки полезно возвращаться в прошлое, думаю я. Прав он был: важно записывать все, что приключилось, снова и снова оказываться там, где тебя уже давно нет, чтобы ощутить реальность жизни. Удивляться, как когда-то будущее казалось далеким, несуществующим, а не схоронившимся за соседним поворотом.
Когда-то мне было восемнадцать, я не верил в волю случая, следовал чужим, а не собственным, советам. Жизнь казалась бесконечным летом.
Помню, меня назвали «блуждающим». Сказали, что бродить по путям, где никто не сможет указать мне верный, придется долго, может, всю жизнь.
Когда-то я и не подозревал, что мир, пленяющий осязаемостью и ароматами, появится, если отбросишь скептицизм и попробуешь представить. Нужно попытаться увидеть правду там, где никогда не искал, и найти силы идти, обходя чужие следы.
За моим окном – сотни тысяч блуждающих. Бродяги и потерянные души наводнили этот мир и ненайденные направляют их.
Мне, может, и повезло, а, может, и нет. Мое знание – благословение и наказание.
Но эти записи я посвящаю тебе, ведь именно ты стала причиной моего изменения. Привела за руку к судьбе и оставила у нее на растерзание. Ты следила за тем, как я копал яму за ямой и старательно выползал из каждой. И я благодарен.
Я вспоминаю, роюсь в записях, складываю картинки из обрывков фраз и мимолетных взглядов. Спустя столько лет все еще вижу прошлое фильмом в ретро-обработке, и голос твой слышится в голове, окруженный гулкими потрескиваниями.
Вспоминаю, надеясь, что хотя бы книжные страницы смогут добраться до тебя, ведь я, увы, уже не навещу тебя. Надеюсь, кто-то передаст мою исповедь. Что ты прочитаешь и все поймешь.
Я искренне надеюсь, что ты не одна.
Ведь благодаря тебе и я не один.
Знай, я все еще храню в сердце Диму, которого ты знала.
Пишу тебе очередной осенью, спустя годы после нашей встречи.
Дмитрий Жданов.
Глава I: Первая палка в колесо
Я знаю, что все было бы иначе, случись эта история неделей раньше или позже.
Если бы она появилась в двадцатых числах августа, я бы, может, уже уехал в соседний город и устроился бы на найденную родителями работу.
Если бы это произошло в июле, то я бы вряд ли застал ее – мы бы могли уехать к родственникам и пробыли бы там несколько дней. Все было бы иначе.
Но это случилось десятого августа.
В тот жаркий день асфальт у заправки дымился. Машины к нам не заезжали, редкие индивиды проносились мимо, спавшие дороги утопали в поднятой шинами пыли и чихали. Было одиннадцать или двенадцать часов, до конца рабочего дня оставалось еще несколько концертов по радио, пара-тройка перерывов на обед, перекур. Тихо играла единственная радиостанция, которую можно поймать в глуши и не бояться помех. Кажется, в те минуты крутили концерт стародавних времен, и певец, чьего имени я не знал, пел о неразделенной любви. Глеб, мой напарник, играл в стрелялку на телефоне и делал вид, что работал. Упаковки еды изнемогали от жары и ненадобности на полках, а масла и незамерзайки для машин и вовсе потеряли всякую надежду быть купленными.
