Выпив рюмку холодной водки и закусив хрустящим соленым огурчиком, Михаил Соколов, известный среди своих коллег-эсеров как Медведь, внимательно посмотрел на своего собеседника, который не понравился ему с первого взгляда. Бегающие глазки, суетливость и эта омерзительная привычка то и дело потирать руки… К тому же, одетый на манер торговца в галантерейной лавке, тот носил свой костюм так, словно впервые в нем вышел в свет. Опытный глаз Медведь определил: этому человеку (назвавшемуся при встрече товарищем Герасимом) гораздо привычнее костюм-тройка, сшитый у хорошего портного. Да и разговаривал тот с таким неистребимым одесским акцентом, словно только вчера гулял по Дерибасовской. Но вместе в его речи проскальзывали фразы, характерные лишь для жителей Североамериканских Соединенных штатов. Медведю уже через пять минут общения с «товарищем Герасимом» захотелось достать из кармана пиджака браунинг и пристрелить того прямо здесь, в зале ресторана. Но делать он этого не стал: уж очень необычное предложение прозвучало из уст «товарища Герасима», и уж слишком большие суммы фигурировали в нем.
А свел их в зале ресторана «Мало-Ярославец» Виктор Михайлович Чернов – член ЦК партии Социалистов-революционеров, в данный момент находящийся в эмиграции. После убийства царя Николая II и ареста Евно Азефа Боевая организация и почти вся верхушка партии эсеров оказалась в застенках «Новой Голландии». И теперь из-за границы Чернов пытался собрать уцелевших членов партии СР. В записке, которую передал Медведю связник, помимо привета и наилучших пожеланий, была просьба встретиться с «товарищем Герасимом», у которого, по словам Чернова, имелось к нему «очень интересное предложение». Суть же предложения заключалась в следующем: Медведю и его боевой группе предлагалось убить министра иностранных дел Российской империи Дурново. Вот так – ни больше, ни меньше…
Предложи совершить этот теракт сам Чернов, Медведь согласился бы, не колеблясь ни минуты. Он давно уже мечтал убить не какого-то там генерала или губернатора, а человека, непосредственно приближенного к новому императору и пользующегося его полным доверием. Но факт, что этот теракт предлагает совершить кто-то, не принадлежащий к движению социалистов-революционеров, заставил Медведя крепко задуматься.
Тогда «товарищ Герасим» назвал сумму. Она оказалась не просто значительной, а фантастически большой. Медведь по натуре своей не был алчен, но конспирация – штука дорогая, да и оплата осведомителей и своих людей в полиции тоже стоила немалых денег. А если у него появится сумма, которую обещали ему за убийство царского сатрапа Дурново, то тогда…
Медведь даже зажмурился. Тогда можно будет купить много оружия, взрывчатки, и даже несколько недавно изобретенных моторов. Это не то что какая-то там извозчичья пролетка – это мощная машина, на которой можно будет молниеносно появляться на место совершения теракта, и так же быстро скрываться от растерянных и испуганных «фараонов».
Моральная сторона дела Медведя не интересовала, хотя из-за ширмы, которую являл собой Чернов, явственно торчали уши кого-то другого – возможно, более влиятельного и могущественного. Эсеры-максималисты полагали, что для победы дела Мировой революции в России необходимо развязать партизанскую войну, конечной целью которой будет захват всех земель и передача их в общественное уравнительное пользование. А в городах требовалось поднять вооруженное восстание, чтобы в конечном итоге осуществить захват этих городов силой и установить в них трудовую республику. «До основанья и затем», как говорится…. Ни больше, но и не меньше.
