Он заболел. Однозначно. Без вариантов. Заболел так, что перед глазами плыло, и, наверное, пора уже было признать – амбулаторные карты он ни в жисть не допишет.
Тамерлан встал. В висках застучало. А пол под ногами качнулся.
– Ни фига себе, – прокомментировал он. Как во сне, стащил через голову форменную медицинскую куртку, отмечая все новые и новые симптомы – боль в суставах, вялость и учащенный пульс. Отдышался. Потянулся к резинке на брюках – не мог же он ехать домой, в чем был. И именно в этот момент дверь ординаторской открылась. Коган резко обернулся. Проморгался, потому что чем стремительнее он двигался, тем сильней отставала открывающаяся его взгляду картинка. Открыл рот. Моргнул снова. И даже головой потряс, отгоняя возникшее перед глазами видение.
– Привет, Иннокентий Сергеевич. Что это ты полуголый расхаживаешь?
К визуальным галлюцинациям присоединились и слуховые. Тревожный симптом. Возможно, ему стоило закинуться противовирусным, хотя как врач, он прекрасно понимал, что толку от всех этих арбидолов – ноль. Только если бы те сработали, как плацебо.
– Сгинь! – прохрипел он, яростно растирая горящее лицо ладонями.
– Чего? Кеш, ты в порядке?
К визуальным, слуховым и всем другим его галлюцинациям добавились обонятельные. Стоило Ветке к нему подойти, как Тамерлана с головы до ног окутало знакомым до боли ароматом. А потом на его раскаленный лоб легла ее прохладная ручка. Коган в блаженстве зажмурился и потянулся за этой узкой длинной ладонью, как котенок за мамкиной сиськой.
– Да ты же больной совсем!
– А ты реальная.
Да, наверное, в глазах Сандаловой он выглядел полнейшим придурком, но даже осознавая это, Там не мог прекратить бодать ее руку лбом и ластиться.
– Я хотела с тобой кое-что обсудить. А впрочем, неважно. У тебя фонендоскоп есть?
– Я гинеколог, Сандалова. Ты как думаешь? – по привычке поддел нежданную гостью Коган, и только потом дошло: – А зачем тебе слушалка?
– Если помнишь, я тоже врач, – тоже по привычке обиделась та. – Вдруг у тебя хрипы? Ты, Кеш, реально хреново выглядишь.
Получается, Ветка правда здесь. И она правда собирается его «послушать». Губы Когана сложились в глуповатую ухмылку. Ну, просто кино! Ага, немецкое…
– Верхний ящик открой.
Даже в полубреду он отметил, как облепила юбка Веткину задницу, когда та склонилась к столу. Ящик выдвинулся и со стуком захлопнулся. Сандалова деловито вдела дужки в уши, будто делала это тысячи раз, и попыталась немного согреть в ладони металл головки. Толку от этого было немного – Тамерлан все равно вздрогнул, когда она приложила слушалку к его груди. Но ее заботу он оценил. Видать и правда он ей понадобился. Иначе с чего бы это все?
– Дыши. Не дыши. Дыши нормально. Так, а теперь спину.
Тамерлан послушно повернулся. Задрал лицо к потолку. Кто ж знал, что для того, чтобы Ветка его коснулась, нужно было всего-то заболеть?
– Ну, что, доктор? Какой будет диагноз? – спросил Там, когда Вета закончила.
– Жить будешь, – коротко отрезала та. – Ты домой собирался, я правильно поняла?
– Угу.
– Ну, тогда переодевайся. Отвезу тебя. Сегодня тебе садиться за руль не стоит.
– Спасибо, мамочка. А то я сам не знаю.
Ветка сощурила голубые бездонные, как море, глаза. Плохо скрывая мелькнувшее в них раздражение.
– И почему я с тобой вожусь? – покачала белобрысой головой. С возрастом ее волосы стали темнее, и теперь она была вынуждена их подкрашивать, ревностно храня легенду о натуральном происхождении своего блонда.
– Потому что тебе от меня что-то нужно, – хмыкнул Коган.
– Точно. – Сандалова закусила губу. Полную, красивую, наверняка подпитанную гиалуронкой по моде. – Ну, тогда подожду тебя в машине. Я прямо под воротами припарковалась. Сам дойдешь?
