Превращение
Мертвые ходики снова пойдут.
Тени в углу оживут навсегда.
Стоит тебе умереть. И во льду
мертвая станет живою вода…
А. Залищук
Говорят, что если в момент рождения человек начнет свой путь, к окончанию своей жизни он дойдет до Луны. Разумеется, тезис этот спорен, и вызывает большие сомнения, да и проверить его не представляется возможным, однако, если вдуматься, в нём присутствует некое подобие истины, ведь дорога, которой является любая жизнь, ничуть не проще, чем этот гипотетический путь к Луне. Не проще и не легче.
Все совпадения с реально существующими людьми или реальными событиями случайны. Имена персонажей вымышлены. Планета – вымышлена. Ну, почти. То, что не вымышлено, тут тоже присутствует, и в немалом количестве, однако оно настолько ирреально, что запросто сойдет за вымысел. Пускай это и будет вымысел. Почти.
1
Тросточка и забор
Утро шестого летнего дня ознаменовалось появлением на улице Яблочной дачного поселка «Солнечный» некоей дамы, которой на этой улице находиться явно не полагалось. Яблочная улица была чистая, благообразная – сплошь железные заборы из крашенного или оцинкованного листа, некоторые даже с колючей проволокой поверху; крепкие железные калитки, возле которых хозяйки заботливо высаживали цветы; ровная, аккуратно подсыпанная дорога без единой ямки, и виднеющиеся тут и там из-за заборов крыши, одна другой краше – зеленые, красные, синие. Добротные и новые, они больше всего напоминали крыши домиков на детских площадках, такие же открыто-яркие, омытые вчерашним дождем, и освещенные сегодняшним утренним солнцем. Тут даже торчащие из-за заборов яблоневые и грушевые ветви были какие-то богатые – слишком зеленые, слишком нарядные, слишком правильные. Впрочем, следует признать, что если о деревьях заботиться, они именно так и должны выглядеть. Об этих деревьях заботились. Да и не только о них. Смородиновые кусты и малинники, прятавшиеся за надежными оградами, были ничуть не хуже, газоны аккуратно подстригались, а чистые, выметенные, выложенные разноцветной плиткой дорожки радовали глаз.
От Яблочной улицы за версту несло достатком, поэтому пожилая дама, точнее, старушка, которая сейчас кралась, да, именно кралась по краю дороги к одному из заборов, несколько диссонировала с окружающим пространством. Живущие здесь женщины её возраста так не одевались, и так не выглядели, поэтому старушка смотрелась на фоне этого богатого убранства чужеродным элементом. Во-первых, на ней были латаные на коленках дачные джинсы, а местные возрастные леди джинсы не носили, они предпочитали мягкие колюты, либо легенсы, желательно с люрексом, вошедшим в моду в этом году. Во-вторых, рубашка на старушке была мужская, некогда зеленого цвета, но выцвела она почти в белый, особенно на спине, на груди, и в верхней части рукавов. В-третьих, прическа старушки вызвала бы (собственно, обычно и вызывала) у местного бомонда брезгливую гримасу. Тут носили тщательно ухоженные волосы, с завивкой, с красивой покраской, маскирующей возраст, старушка же была седа, не покрашена, и пострижена под машинку, а на голове её сидела тряпичная, тоже сильно изношенная, кепка. Цвет кепки за давностью лет не определялся. Шла старушка небыстро, не торопясь, опираясь на тросточку, самую простецкую и дешевую, такие продаются в любой аптеке. На плече, точнее, через плечо, у нее висела не менее истасканная, чем весь остальной гардероб, маленькая сумка со сломанной молнией. Сумка, впрочем, всё-таки застёгивалась, но не на молнию, а на две пуговки, которые продевались в кое-как обшитые петли.
Неторопливость старушкиной прогулки, впрочем, скоро объяснилась. Она воровато оглянулась, остановилась, открыла сумку, что-то вынула из неё – и выронила предмет из рук. Он подпрыгнул на дороге, и скрылся с глаз. Театрально, совершенно неестественно ахнув, старушка прислонила тросточку к забору, присела на корточки, а потом и вовсе залезла в придорожную канавку, идущую вдоль забора – видимо, в поисках закатившейся туда вещицы. Залезла, но почему-то не вылезла. Из канавы виднелось сейчас её плечо, спина, и кепка, потому что старушка явно что-то стремилась рассмотреть в узкую щель, идущую под забором вдоль улицы. В месте столь удачного падения предмета щель эта немного расширялась, и участок, скрытый от посторонних глаз, становился виден хотя бы чуть-чуть. Чем, собственно, старушка и воспользовалась.
