Утро было солнечным и свежим. Над башнями Академии разливались
звонкими трелями птицы, в небе не проплывало ни дракона, ни
облачка, с последнего обрушения магического периметра прошло уже
три дня, а практика у некромантов еще не началась. И был выходной,
законный выходной, когда комендант студенческого общежития
намеревалась отоспаться в полной мере.
Но, по закону подлости, в светлые, ясные дни обычно и происходит
самое интересное.
Настойчивый стук в дверь заставил Никкиа разлепить глаза и,
сонно ругаясь, впустить в дом растрепанную Зиэль. Бедняжка
тряслась, как осиновый лист, а с мокрой туники на пестрый
коврик у порога текли фиолетовые ручьи.
- В душевой опять в воду что-то подмешали, - чуть не плача,
пояснила студентка. – Девчонки с утра пораньше сполоснуться хотели.
Вода сначала нормальная была, а потом сменилась цветной: пахнет и
жжется. У всех волдыри уже. А те, кто голову мыть пробовал… -
дриада всхлипнула, вспоминая кричащую от боли первокурсницу,
вытерла нос тыльной стороной руки и жалобно закончила. – Помогите,
пожалуйста.
- Пострадавших в больничное крыло к магистру Ливьеру отвели? –
мгновенно проснувшись, поинтересовалась Никкиа. И как была, в
пушистой пижаме и комнатных тапочках-зайчиках, подцепила Зиэль под
локоток и широким шагом направилась к банному корпусу.
Крики несчастных девчонок слышны были издалека. У входа в
душевые, одноэтажное заросшее плющом здание, толпилось
преимущественно мужское население. Несколько человек приникли к
окнам, стараясь рассмотреть происходящее внутри, кто-то пялился на
худо-бедно одетых бедолаг, выскочивших на улицу и дующих на
распухающие, покрывающиеся ожогами руки. Кто-то просто наблюдал
издалека, старательно делая вид, что мимо проходил и вот только что
вопли услышал. И ни один не пытался оказать помощь
пострадавшим.
- Чего стоим, бездари озабоченные? – Никкиа вне себя от ярости
подобрала камушек и запустила им в спину особенно любопытного
студента. Тот ойкнул, но от окна отлип. – Взяли руки в ноги и
отвели девчонок в лазарет!
- Пф, - фыркнул темноволосый эльф, и его товарищ рядом громко
рассмеялся. – Они ж такие забавные, когда голые. Ради этого все и
затея… - и тут же схлопотал подзатыльник от коменданта.
- Так значит специально?! – глаза Никкиа метали молнии. Но вид
худенькой человеческой девушки в пушистой пижаме и миленьких
тапочках вызывал скорее усмешку, чем благоговейный страх, и парни
расходиться или помогать сокурсницам не спешили совершенно.
Наоборот, некоторые уже даже к коменданту стали присматриваться
оценивающе.
- Пошли прочь, ректору пожалуюсь, - в последний раз попыталась
призвать студентов к порядку Никкиа. В ответ вместо ожидаемого
испуга раздался дружный хохот, кто-то покрутил пальцем у виска, и
сразу несколько голосов предложили и коменданта раздеть, раз уж она
рядом оказалась.
Это стало последней каплей. Бедных студенток нужно было срочно
доставить к целителю: ожоги зримо наливались красным, кожа лиц и
рук покрывалась язвами. А между ними и Больничным крылом стояли
усмехающиеся, шалеющие от безнаказанности парни.
Никкиа побледнела, стиснула кулаки, готовая наброситься на
первого, кто сейчас откроет рот, и гневно выдала:
- Да чтоб у вас всех рога выросли, чтобы с первого взгляда
козлиная натура видна была!
Запахло озоном, и к величайшему удивлению самой коменданта и
ужасу студентов, на головах парней принялись расти рожки. Сначала
маленькие, пробивались они острыми кончиками сквозь спутанные
волосы, а потом становились толще, длиннее, завивались и
тянулись вверх, заставляя несчастных наклонять головы под тяжестью
новых украшений.
Девчонки так рты и пооткрывали, а Никкиа к студенткам
повернулась, да как рявкнет:
