– Семья, – сказал старик, ни к кому не обращаясь.
Это слово повисло в облачке замерзшего дыхания и рассеялось в утреннем тумане. Райли Берроуз пользовался им как умелый плотник, орудующий молотком. Иногда легонько постукивал, чтобы подтолкнуть кого-то из близких к восприятию своей мысли, но бывало, что и лупил со всей деликатностью четырехкилограммовой кувалды.
Старик сидел в деревянном кресле-качалке на веранде своей хижины и поскрипывал, медленно раскачиваясь взад-вперед на истертых и прогнувшихся сосновых досках. Хижина была одной из охотничьих заимок, которые его семья много лет строила по всей Бычьей горе. Эту построил дедушка Рая, Джонсон Берроуз. Рай представил себе старейшину берроузовского клана сидящим на этом самом месте пятьдесят лет назад. Интересно, а его тоже здесь клонило в сон? Конечно, клонило.
Рай вытащил из кармана пиджака кисет с сушеным табаком и свернул на коленях самокрутку. С детства приходил он сюда смотреть, как оживает Джонсоново ущелье. В такую рань небо наливалось синевой постепенно, как синяк. Нестройный хор лягушек и сверчков постепенно сменялся шорохом змей и пением птиц, лесная смена караула. В такие холодные утра туман низко стелился над зарослями кудзу, как ватное одеяло, такой плотный, что, идя сквозь него, не видишь ног. Рай всегда улыбался, думая, что на облака, к которым остальным приходится задирать голову, он смотрит сверху. Наверное, именно так чувствует себя Бог.
Солнце уже начало всходить у него за спиной, но в ущелье оно всегда показывалось в последнюю очередь. Из-за тени, отбрасываемой Западным хребтом, на этом склоне было почти на десять градусов прохладнее, чем на остальных. Лишь далеко за полдень солнце подсушивало росу, заставлявшую лес мерцать. Редкие тонкие лучи света пробивались сквозь густую крону дубов и шотландских сосен. В детстве Рай верил, что эти теплые лучи света были пальцами Бога, протянутыми сквозь деревья, чтобы благословить это место – и защитить его дом. Но теперь он вырос. Женщины и болтающиеся под ногами детишки могли находить смысл в подобной суеверной чепухе, но Райли считал, что если уж какой Бог из воскресной школы и присматривал за людьми на этой горе, то лично на него это не распространялось.
Старик сидел и курил.
Звук шуршащих по гравию шин разрушил очарование утра. Рай выдохнул дым и смотрел, как принадлежащий его младшему брату старый грузовой форд въезжает во двор. Купер Берроуз вылез из машины и снял винтовку с крепления на заднем окне. Купер был сводным братом Райли, родившимся почти на шестнадцать лет позже, но вы бы не поняли этого, глядя на них. У обоих были точеные черты лица их общего отца, Томаса Берроуза, но тяготы жизни на Бычьей горе выработали у обоих привычку сжимать челюсти, из-за чего они казались старше своих лет. Купер натянул шляпу на свои лохматые рыжие космы и выдернул с переднего сиденья рюкзак. Рай смотрел, как девятилетний сын Купера, Гарет, открывает дверь и обходит грузовик, чтобы присоединиться к отцу. Рай покачал головой и выдохнул остатки холодного дыма из легких.
